Только вот горло принадлежало Игорю, а рука — Кащею.

— Хр-р-р… — невнятно пробулькал полузадушенный хоробр, с ужасом ощущая, как тощий старик без видимого труда поднимает его над полом.

Кащей выпрямился во весь рост, держа своего гостя, как кот крысу. Пальцы, похожие на голые костяшки, неохотно разжались, и Игорь брякнулся на пол, растирая горло. Приложи Кащей чуть больше усилий, он просто оторвал бы ему голову голыми руками, и оба это прекрасно понимали.

— Встань, князь. — Старик пихнул корчащегося юношу носком черевика. — Негоже владыке целого города в пыли валяться. Не по чину. К тому же пол чистый, а вот ты — не очень. Через болото шел?

— Через болото… — стыдливо признался Игорь.

Костяной Дворец расположился так, что даже просто подойти к нему удается далеко не каждому. С полуночи сплошь глухие вековечные леса, соваться в которые молодой князь побоялся — говорят, тамошние лешие куда крупнее и злее привычных лесовиков тиборских рощ. И с Кащеем в большой дружбе — незваного гостя не пропустят.

Подобраться с заката оказалось и того труднее — эта сторона обращена как раз к обжитым землям, к Святой Руси, и там у Кащея сплошь кордоны. Татаровьины, дивии, псоглавцы и, говорят, еще кое-кто похуже…

Поэтому князь обошел Кащеево Царство по большой дуге и явился в цитадель с полуденной стороны, едва не попав в плен к людоящерам и чуть не утонув в болоте… но все-таки дошел.

Хотя лучше бы не дошел.

— Я не желаю тебе худа, князь, — холодно сказал Кащей. — Вижу, что явился ты не просто ради свершения подвига — судя по твоему гневу, я чем-то тебя сильно обидел. Может, скажешь, чем? Не припоминаю, чтобы в последние годы я вредил Тиборскому княжеству…

— Издеваешься, да?! — скрежетнул зубами Игорь. Натренированная рука привычно потянулась к поясу, ища рукоять меча. — Верни мне жену, нелюдь!

— Кого-кого? — по-прежнему равнодушно осведомился Кащей.

Но теперь это было уже какое-то удивленное равнодушие — Игорю даже показалось на миг, что в голосе жуткого старика скользнули человеческие нотки.

Конечно, на самом деле такого быть не могло — все знают, что Кащей-Ядун на диво бездушен и бессердечен, чувства и страсти ему воистину неведомы. Никто и никогда не видел, чтобы он хоть единожды улыбнулся — пусть бы даже зловредно.

— Вот уже два века княжества русские и царство твое бок о бок живут, не враждуют, — с огромным трудом подавил гнев Игорь. — Зачем же ты, царь, бесчинства учиняешь?! Зачем у князя Ратичского честную супругу умыкнул?!

Игорю пришлось проглотить всю гордость без остатка, чтобы произнести такие слова. Никто на Руси не признавал Кащея Бессмертного царем, а его поганые земли, населенные татаровьинами, псоглавцами и людоящерами, — царством.