Бреккер сжал челюсть.

– Мою долю в «Клубе Воронов» и Пятой гавани.

Роллинс выпрямился.

– Ты продаешь свою долю?

– Да. А за дополнительные сто тысяч добавлю оригинал Де Каппеля.

Мужчина откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы.

– Ты ведь понимаешь, что этого недостаточно для войны с Торговым советом?

– Это на команду.

– На эту команду? – он фыркнул. – Не могу поверить, что вы, жалкие создания, успешно ограбили Ледовый Двор.

– Поверь.

– Ван Эк закопает тебя живьем.

– Другие уже пытались. Но я всегда возвращаюсь из мертвых.

– Я уважаю твое рвение, парень. И понимаю тебя. Ты хочешь получить свои деньги, вернуть Призрака, откусить кусок шкуры Ван Эка…

– Нет, – хрипло прорычал Бреккер. – Когда я приду за ним, то не просто заберу то, что принадлежит мне.

Я разрушу его жизнь. Сожгу его имя в гроссбухе. От него ничего не останется.

Пекка Роллинс уже потерял счет тому, сколько угроз он слышал, скольких людей убил и скольким смертям стал свидетелем, но от взгляда Бреккера у него по спине побежали мурашки. Что-то гневное в этом мальчике просилось на свободу, и Роллинс не хотел бы находиться рядом, когда оно сорвется с поводка.

– Открой сейф, Доути.

Роллинс протянул Казу деньги, а затем Бреккер подписал соглашение о передаче своей доли в «Клубе Воронов» и в золотой жиле, которой была Пятая гавань. Когда Пекка протянул руку, чтобы завершить сделку, от хватки Бреккера у него захрустели костяшки.

– Ты совсем меня не помнишь, не так ли? – спросил парень.