— Молчи, нежить! — в отчаянии крикнул Искрен. В злых и горьких словах Метелицы было немало правды. — Это ты теперь — мертвая!

— Она — берегиня, росеница, холодная, неживая! В ней духа человеческого нет!

— Неправда! Есть в ней дух! Она живая, теплая! Я знаю!

— Есть в ней дух! Она мой дух украла! — дико вскрикнула вдруг Метелица и разрыдалась. — Она меня погубила, в воду заманила! Обещала мне помочь, от сердечной боли исцелить! Исцелила! Она мою кровь теплую украла, дух живой выпила, оттого я теперь холодная, мертвая, как камни речные! Да только душу человеческую украсть нельзя! Нет в ней души и не будет! Не будет!

Она бурно рыдала, ее слезы частым дождем падали в воду озера под ее ногами и расходились кружочками. Искрен повернулся и бросился бежать по тропе, крепко сжимая в кулаке кольцо. Теперь он знал, как берегиня получила тепло и дыхание живого человеческого тела. Она отняла чужой дух, перехватила земную судьбу той, которая дальше жить не хотела. А она — хотела, очень хотела жить среди людей и нашла способ стать человеком.

Но человеком ли она стала? Ведь человек — это не только дух, но еще и душа. А душу не украдешь. И нынешняя Гостейка — совсем не то что несчастная Метелица. Она — другая. Искрен вспоминал ее теплый смех, любовное сияние ее глаз и не верил, что все это — морок, пустота. Живой огонь в глаза бросает только душа. И где же Гостейка ее взяла?

* * *

Выйдя из рощи, Искрен обнаружил, что пир уже окончен — вся толпа вышла из хоромин и клубилась пестрым облаком на лугу перед воротами. И тут же его одолело предчувствие, что там что-то неладно. Отдельной кучкой стояли несколько человек, и среди них он, несмотря на густеющие сумерки, сразу различил стройную фигуру Гостейки. Рядом с ней застыла Былятиха, которую под локоть поддерживал ее рослый, плечистый муж, возле него жалась и вертела озабоченно головой Зорница. Спереди всех их прикрывал дед Жилята.

А впереди всей толпы стоял Звяга, отец Метелицы, и на лице его была написана злая решимость. Искрен ускорил шаг, почти побежал. Пока он ходил к озеру, здесь началось что-то нехорошее. Теперь он точно знал, куда подевалась пропавшая Метелица, но говорить об этом сейчас было бы совсем некстати.

— Ты сам-то посмотри, откуда такое богатство! — говорил между тем Звяга, протягивая к Жиляте руку. В его загрубелой широкой ладони лежало несколько крупных округлых жемчужин, и даже в полутьме от них исходило нежное, мягкое сияние. — Да такие у самой гневославльской княгини небось все наперечет! А тут у девки простой! Какие тут Лешии, ну их к лешему! Откуда им взять столько жемчуга, да такого крупного!