– Нет, ты лжешь, ты лжешь в своей душе, – сказал я, – если не на словах. Ты сделал это из злобы и сейчас дал мне это понять со всей ясностью. Ты сделал это из злобы, потому что из меня получился не такой вампир, каким ты хотел меня видеть. Я не стал здравомыслящим бунтарем, способным противостоять Сантино и его банде чудовищ, и именно я через столько веков еще раз разочаровал тебя, ужасно разочаровал – ведь я ушел на солнце, увидев Плат. Вот почему ты так поступил. Ты сделал это из мести, ты сделал это из разочарования, а венец ужаса в том, что ты сам ничего не понимаешь. Ты не мог снести, что у меня чуть не разорвалось сердце, когда я увидел на Плате его лицо. Ты не мог пережить, что ребенок, которого ты вырвал из венецианского борделя, которого ты вскормил своей кровью, которого ты учил по своим книгам, воззвал к нему, увидев его лицо на Плате.

– Нет, это настолько далеко от истины, что ты разрываешь мне душу. – Он покачал головой. Несмотря на белизну и отсутствие слез, его лицо было совершенным воплощением печали, как картины, написанные его собственными руками. – Я сделал это, потому что они любят тебя, как никто еще тебя не любил, потому что они свободны, а в глубине их благородных сердец кроется великое коварство, не дающее им отшатнуться от тебя такого, какой ты есть. Я сделал это, потому что они выкованы в той же печи, что и я, оба обладают острым умом и силой, способностью выжить. Я сделал это, потому что ее не поработило безумие, а его не сломили бедность и невежество. Я сделал это, потому что они были твоими избранниками, идеально подходили тебе, а я понимал, что сам ты этого не сделаешь и они в конце концов возненавидят тебя, как ты ненавидел меня за отказ, и ты скорее потеряешь их из-за отчуждения, скорее позволишь им умереть, чем уступишь.

Теперь они твои. Ничто вас не разлучит. И они до краев наполнены моей кровью, древней, могущественной, чтобы стать твоими достойными спутниками, а не бледной тенью твоей души, как Луи.

Вас не разделит барьер создателя и порожденного им вампира, и ты сможешь узнавать тайны их сердец, как они смогут узнавать твои тайны.

Мне хотелось в это поверить.

Мне так сильно хотелось в это поверить, что я поднялся и ушел от него, ласково улыбнувшись моему Бенджамину и украдкой поцеловав Сибил, проходя мимо; я удалился в сад и встал в одиночестве между парой массивных дубов.

Их мощные корни поднимались из земли, образуя холмики из твердого, покрытого волдырями дерева. Я устроился в этом каменистом месте и положил голову на ствол ближнего из двух деревьев.