— Я отвечаю на звонок, — я незряче вгляделась в цифры на часах у кровати, — в три часа утра.

Ну, на самом деле я сказала не совсем так. Пожалуй, добавила пару слов из тех, что используют механики, когда непослушный болт или альтернатор[1] падает на ногу.

— Ты мог бы попросить меня и о другом одолжении, — продолжала я, — но лучше повесь трубку и позвони утром в приличное время.

Он рассмеялся. Может, подумал, что я шучу.

— Мне нужно кое-что сделать, и я считаю, что твои особые способности очень даже помогут мне достичь успеха.

Древние существа — по крайней мере по моему опыту — обычно склонны темнить, когда просят о чем-нибудь. Я деловая женщина и считаю, что нужно быстрее переходить к сути.

— В три часа ночи тебе понадобился механик?

— Я вампир, Мерседес, — мягко напомнил он. — Для меня три часа ночи — самое подходящее время. Но механик мне не нужен. Мне нужна ты. И ты у меня в долгу.

Он прав, черт бы его побрал. Он помог мне, когда похитили дочь местного Альфы. И предупредил, что когда-нибудь попросит рассчитаться.

Я зевнула и села, отказываясь от надежды снова уснуть.

— Хорошо. Что я должна сделать?

— Мне нужно доставить сообщение вампиру, который здесь без разрешения моей госпожи, — сказал он, переходя к делу. — И еще нужен свидетель, которого он не заметит.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа и даже не сказав, когда он за мной заедет. Стоило бы снова лечь спать — так бы ему и надо.

Бурча, я оделась: джинсы, вчерашняя футболка с горчичным пятном, носки всего с одной дырой. Одевшись, я прошла на кухню и налила себе стакан клюквенного сока.

Было полнолуние, и живший со мной вервольф бегал с местной стаей, так что мне не пришлось объяснять ему, почему я уезжаю со Стефаном. Вот и хорошо.

Сэмюэль не самый плохой постоялец, но склонен становиться собственником и диктатором. Конечно, я ему этого не позволяю, но споры с вервольфом требуют некоторой тонкости, чего мне… я взглянула на часы… в 3:15 утра явно не хватает.

Хотя они меня вырастили, я не вервольф и вообще не вер-кто-нибудь. Я не подчиняюсь фазам луны, и, обернувшись койотом — это мое второе обличье — ничем не отличаюсь от canis latrans[2]: что доказывают следы дроби у меня на спине.

Принять вервольфа за волка невозможно: они гораздо крупнее своих не сверхъестественных сородичей и несравнимо страшнее.

Я — ходячая, хотя уверена, что для обозначения этой способности когда-то существовало другое название, забытое, когда европейцы захватили Новый Свет. Может, мне мог бы подсказать его отец, если бы не погиб в автоаварии еще до того, как узнал, что моя мать беременна. Поэтому о ходячих я знаю только то, что мне рассказывали вервольфы, то ость совсем немного.