Комната опустела. На пороге стоял лишь только художник Василий Аксенов, грустно смотревший, как цветок смерти засыхает и превращается в былинку с ломким стеблем. Слезы сами катились из глаза. Сердце заныло в груди. Он столько лет мечтал увидеть своего ребенка, что не было сил осозновать, что он стакой легкостью его отпустил в один момент. Сдерживаясь из последних сил, Василий проговорил, почему-то обращаясь именно к цветку:

— Прощай, доченька… Я тебя всегда любил.

Глава 13 Магдабад

Глава 13

Магдабад

— Эй, ты! Вставай! — острая боль в боку. Удар пришелся прямо по ребрам, пронзил печень, заставив скрючиться в три погибели. Эдвард поморщился и схватился за ушибленный бок. Он с трудом открыл глаза, разлепив веки. Над ним стоял тюремщик, одетый в довольно дешевый балахон, местами сильно потертый зеленого цвета. Его лицо было замотано до самых глаз каким-то тряпьем. Взгляд надсмотрщика не предвещал ничего хорошего. В руках у него был кнут, которым он слегка бил по голенищу, подгоняя пленника.

— Где я? — разбитыми губами пробормотал Эдвард.

— В главной тюрьме Магдабада, где же еще? — удивился тюремщик.

— Где моя спутница? — спросил Эд с трудом поднимаясь с холодного пола. Окна в тюрьме Магдабада были узкие и маленькие, забранные решетками, чтобы ни один самый щупленький преступник не смог протиснуться сквозь них на волю.

— Она ждет тебя у дверей. Вас желает видеть повелитель, — стражник был немногословен, хмур, давно не мыт. От него несло резким запахом пота и почему-то воняло бараниной. Суворов поморщился.

— А Алих Бей?

— Ты задаешь слишком много вопросов для простого преступника, — хмуро буркнул тюремщик и за шиворот выволок Эдварда из камеры.

Он не соврал. Рядом с дверями действительно стояла Орлинка. Глаза ее мстительно блестели, но видных повреждений не было. Она была всего лишь расстрепана и вымазана глиной, которой в избытке было в Аквилании.

Эдвард улыбнулся девушке и ободряюще подмигнул. Они последовали вслед за охраной куда-то на верхние этажи тюрьмы. Кривые полуосыпавшиеся ступеньки, сделанные из оббоженной глины довели их до большой светлой комнаты, в уцентре которой стоял стол, за которым восседал полный мужчина, одетый в дорогой, расшитый жемчугом пиджак. На груди у него висело несколько огромных орденов с пальмами и перекрещенными мечами, через плечо была перекинута перевязь, на которой красовался шестнадцатипушеченый фрегат. На голове тюрбан из шелковой ткани, прямо над лбом на нем была прикреплена звезда. Лицо хмурое, по самые глаза заросшее густой курчавой бородой. Хитрые узкие глаза внимательно рассматривали вошедших. И еще Эдвард заметил в них какой-то подозрительный блеск, который появился как только сидящий заметил Орлинку, которую разглядел вовсе уж по-хозяйски.