Однажды какая-то печь вышла из строя, добраньские быки развинтили ее на части, и мы должны были вытащить весь этот хлам на палубу, чтобы потом сбросить в море.
В тот момент, когда я с тяжелой чугунной дверцей на спине вывалился на палубу, резкий порыв ветра вдруг разогнал дым корабля. Взору моему открылось сияющее чистотой лазоревое небо с ослепительным солнечным диском посередине. Он сверкал как бриллиант. Стоял дивный летний день.
Солнечный свет пробудил во мне дремлющее сознание.
Несколько дней спустя я уже снова начал строить планы. О побеге мечтать, конечно, не приходилось, на поддержку таких же пленников, как и я (хотя кто их знает, пленники они или нет?), надежды было мало, потому оставалось одно — попытаться завести знакомство с тем, кто здесь всем заправляет.
Чем больше корабль, тем острее нуждается он в капитане, а «Молох» был самым большим кораблем во всем мире. Где-то на борту обязательно должен был находиться кто-то, кто задавал курс, читал навигационные карты и нес ответственность за все, что здесь происходило. Может быть, удастся с ним поговорить. Возможно, он даже не в курсе, какие ужасы творятся в трюме, ведь он ни разу не осчастливил нас своим появлением.
Существо, управляющее таким кораблем, должно, не в пример йети, иметь здравую голову на плечах. Нужно только его разыскать. А там уж я найду способ объяснить ему, что моя квалификация слишком высока для работы в адской душегубке.
Поэтому я взял и прекратил работать.
В этом, собственно, и состоял весь мой план. Я швырнул свою лопату вместе с углем в печку, скрестил лапы на груди и начал ждать. Не прошло и минуты, как рядом со мной выросла фигура йети.
— За работу, живо! — рявкнул он мне.
— И не подумаю, — ответил я.
Йети опешил, он не привык выслушивать возражения.
Он позвал на помощь второго йети.
— За работу, живо! — приказал мне второй йети.
— Не дождетесь, — ответил я.