Разглядывая толпу, я гадала, кому же достанутся мои чипы и какой будет моя доля. Торианцам не терпелось взглянуть на Эонию и ее продвинутые технологии, поэтому предложения будут сыпаться градом. Как и в других квадрантах, в Тории большинство эонийских технологий были запрещены из опасения, что они бесповоротно изменят наше общество. Но вкусить прелестей чужой жизни все равно хотелось.

Именно такую возможность и давали коммуникационные чипы. Нужно лишь положить чип на язык – и твои органы чувств переместятся во времени и пространстве. Ты погрузишься в воспоминание, настолько реальное, что его трудно отличить от действительности. Послание из чужой жизни.

Макель стоял в ложе – неуклюжей пристройке вдоль одной из стен. После смерти отца он установил на сцене тяжелый красный занавес, чтобы скрыть от публики стол с лотами, так что теперь зал торгов походил не на склад, а на лудский театр. Для Макеля вся жизнь была одним большим шоу.

Места в ложе он приберегал для самых ценных клиентов, которым не пристало сидеть среди грязных простолюдинов. Вот и теперь он провожал туда девушку в бархатном платье и синей шляпке, протянув ей руку и почтительно приподняв котелок. Мне стало тошно при виде обожания на ее лице. Макель посмотрел в мою сторону, и я быстро отвернулась, чтобы он не заметил, как я вспыхнула от ревности.

– Подвинься, – сказал Кирин, ткнув меня локтем под ребра. – Сначала мои лоты.

Я с радостью уступила ему место: от Кирина с его зловонным дыханием лучше держаться футах в десяти. Его светло-русые волосы торчали во все стороны, будто он пытался уложить их по последнему писку лудской моды. Выглядело нелепо. Мы, карманники, одевались просто – чтобы не выбиваться из толпы.

– До сих пор наручными часами занимаешься? – спросила я. Стать хорошим вором Кирину мешал высокий рост, скрыть который было невозможно. Но, надо признать, пальцы у него были ловкие и с любой застежкой справлялись в считаные секунды. – Сколько ты так уже? Лет пять?

– Захлопнись, Киралия, – огрызнулся он.

Я пожала плечами и заправила за ухо прядку волос.

– Не расстраивайся. Годик-другой, и тебе начнут доверять задания посложнее. Видишь, что у меня тут? – Я потрясла у него под носом браслетом с новой подвеской – знаком продвижения по службе. – Разгляди хорошенько. Может, вдохновишься.

На кожаном браслете Кирина одиноко болтались две подвески, а на моем уже не хватало места. Мать с отцом говорили, что мореплавание у меня в крови. Видели бы они, как я снимаю сумку прямо с плеча какой-нибудь дамы или очки с носа ничего не подозревающего старика! У меня в крови воровство.