Элис удивилась, когда Седрик улыбнулся ему в ответ и спросил:

– Вот зачем ты хотел отправиться в этот поход? Чтобы найти нечто подобное?

– Это только начало, – ответил охотник. – Но теперь, когда мы это увидели, во мне крепнет надежда, что мы найдем и Кельсингру.

Он оглядел темнеющее небо, и Элис тоже подняла глаза.

Загорались все новые звезды. От мерцающей реки тянуло острым запахом зелени. Неземной голубоватый свет выхватывал из мрака драконов, меняя их окрас. С закрытыми глазами и опущенной головой они больше походили на статуи, чем на живых существ.

– Они что, собираются вариться здесь всю ночь? – вслух удивилась Элис.

– О да! – отозвался Седрик. – Думаю, Релпде еще никогда в жизни не было так тепло. А я и не догадывался, что она постоянно так мерзнет. – Он помолчал, а затем добавил: – Возможно, даже завтра их будет непросто сдвинуть с места.

– Так, может, задержимся здесь на денек? – предложила Элис. – Зарисуем все, что нашли, еще немного разведаем местность.

Все вздрогнули, когда Меркор открыл глаза и поднял голову:

– Нет. Мы и без того слишком медленно двигались и часто задерживались. Завтра мы двинемся дальше. Лето кончилось. Когда пойдут осенние дожди, река вздуется. Надо попасть в Кельсингру прежде.

У Тимары на миг захватило дух, но она схватила Татса за руку.

– Нет, – отрезала она.

Отказ прозвучал решительнее, чем она сама относилась к его прикосновениям. Тимара вздохнула, нехотя отстраняясь. Татс заворчал куда более разочарованно.

Была глубокая ночь. Они вдвоем стояли на корме баркаса, в относительном уединении темной и пустынной палубы. Остальные хранители спали, кто на крыше надстройки, кто на камбузе или на носу судна. Тимара согласилась встретиться здесь с Татсом и «поговорить», понимая, что оба они хотят вовсе не разговоров. Она была готова пожалеть о том, что измучила обоих, позволив Татсу ласкать себя, но ее кровь до сих пор бурлила от ощущений, которые пробуждали в ней его поцелуи и прикосновения. Ей было труднее отказать себе, чем ему. Все их встречи развивались по одному и тому же сценарию. Они и впрямь разговаривали, пока кто-нибудь один не поддавался порыву. Начинались поцелуи, затем прикосновения. И заканчивалось все одинаково.

– Почему? – спросил он резко. – Почему ты позволяешь мне себя трогать, а затем останавливаешь? Тебе это кажется забавным?

– Нет. Просто… – Тимару расстроили гнев и боль, прозвучавшие в его голосе. – Мне приятны твои прикосновения, – глубоко вздохнув, решилась она на откровенность. – Знаю, мне не следовало бы тебе этого позволять вовсе, но…