Нет. Темнота оказалась неполной. На противоположном берегу реки расцвели звезды. Она уставилась туда, протерла глаза – и посмотрела еще раз. Не звезды. И не огонь. Окна, освещенные таким светом, какой могла давать только магия Старших. Что-то случилось в городе – какой-то процесс был запущен. Она смотрела туда с трепетом и досадой.

«Мне следовало там находиться, когда это произошло. Кто это сделал – и как?»

Однако она знала ответ на этот вопрос. Рапскаль действовал бездумно с их первой встречи, с самого начала экспедиции напоминая ей озорного мальчишку. Она знала, что хранитель продолжал бывать в городе и после отплытия Лефтрина – и сильно подозревала, что он игнорировал предостережения капитана относительно погружения в грезы и воспоминания камней. И вот теперь он что-то обнаружил и сделал нечто такое, что вызвало в городе эту реакцию. Если это хоть как-то похоже на ту магию Старших, с которой она уже сталкивалась, то это продлится какое-то время, а потом, столь же неожиданно, оборвется и исчезнет, чтобы больше никогда не появиться снова.

А она при этом оказалась не на том берегу реки!

От слез защипало глаза. Она гневно тряхнула головой, прогоняя их. Плакать не время. Сейчас время смотреть и постараться запечатлеть в памяти, которые из далеких зданий осветились, а которые остались темными. Все это надо будет записать. Если ей удастся увидеть только эту часть последней великолепной демонстрации магии Старших, тогда она будет смотреть и постарается записать для тех, кто после нее будет изучать эти древние развалины.

* * *

– По-моему, нам нужно устроить более надежное укрытие для Старшей и ее ребенка, – предложил Хеннесси.

Устроившись за столом в камбузе, он посмотрел на сидящую рядом женщину под вуалью, ожидая ее ответа. Она осталась безмолвной и неподвижной.

Лефтрин ошеломленно кивнул. Он был совершенно измучен, но сейчас ему нельзя было отдыхать. У него от усталости звенело в ушах, и он тряхнул головой, пытаясь рассеять туман в голове.

– Кофе не осталось?

– Немного есть, – ответила Беллин.

Она сняла кофейник с чугунной плиты и принесла к столу. Она подлила капитану кофе, а когда Рэйн пододвинул поближе свою кружку, долила и ее. Лефтрин взглянул на Старшего, сидевшего напротив него, очень усталого и встревоженного. Ему нужна помощь Лефтрина. Он нуждается в нем и в его корабле для своего ребенка. Однако, судя по тому, что ему рассказал Рэйн, помогая им, Лефтрину придется перейти дорогу калсидийским шпионам. И он опасался, что знает по имени, по крайней мере, одного из них. Если он открыто выступит против них, на что способен будет пойти Арих? Не решит ли он сообщить, что Лефтрин не только незаконно использовал диводрево, чтобы сделать полнее жизнь своего корабля, но и то, что именно он провез Синада Ариха вверх по реке Дождевых чащоб? Он видел виноватые взгляды своей команды. Сохраняя тайну своего корабля, они пошли на неблаговидный поступок. В тот момент они поверили утверждению своего капитана, будто у них нет выбора. Когда Арих после прибытия в Кассарик исчез с борта корабля, никто ни о чем не стал спрашивать. Однако теперь все они чувствовали себя виноватыми. Их грех обернулся против них самих. То, что они сделали, пытаясь себя обезопасить, поставило их в еще худшее положение. Никто не оправдает капитана на том основании, что он поступил так, чтобы сохранить свою тайну. Оба эти преступления возмутительны. Если о них станет известно, то в Дождевых чащобах не найдется такой группировки, которая не пришла бы в ярость. В том числе и Элис. Он не знал, ощущают ли Рэйн и Тилламон их общее беспокойство.