Лив сидела тихо.

Глядя в огонь, Кридмур рассказывал дальше.

— Это было в городе Кривой Корень, далеко на восток отсюда, на самом севере Дельты, за снежным хребтом Опаловых гор, где я когда-то чуть не умер. В мире едва ли найдется дикое место, где мне бы не довелось оказаться на волосок от смерти. Это было тридцать с лишним лет назад, в моем возрасте уже начинаешь путаться. Тридцать два года назад. Я оказался там по поручению...

Освободительное движение. Тогда он состоял в их рядах. Боролся за освобождение от гнета и рабства жителей Первого Племени, которое не хотело благодарить своих освободителей за оказанное внимание, но добродетель никак не воздавалась, а тщетность усилий лишь подталкивала на новые жертвы...

Коренастый юноша-очкарик с бледным лицом и лохматыми черными волосами, он все еще говорил с акцентом паренька из далекого дождливого Ландроя, откуда когда-то сбежал. Он стоял на перевернутом ящике на рыночной площади Кривого Корня и ломающимся голоском нараспев оглашал шумный рынок вестью об Освобождении.

Было жаркое лето, вечерело. Солнце клонилось к закату, окрашивая мир в оттенки свежего мяса. На рынке шумели коровы, козы, торговцы; с полдюжины кузнецов ковали что-то; изредка раздавались выстрелы — оружейники демонстрировали свой товар; а сквозь толпу протискивались всадники, среди которых были даже солдаты в красных мундирах. И как жужжали мухи!

Джон Кридмур проповедовал Освобождение. Холмовики, которых он хотел облагодетельствовать, молча стояли в своей клетке, белые как кость, с черными космами до пят и одеревенелые, будто сосны. Их лодыжки были скованы цепями. Железными цепями. Камень в руках холмовиков становился мягким и податливым, как вода, но железо причиняло им боль. Железо превращало их в товар, в инструменты.

Горбатый старик на пне в десяти футах от него нахваливал дешевые романы в желтых обложках, баллады и иллюстрированные книжицы о приключениях Генри Стила, Славоя Людоеда, Салли Ножик из Лудтауна и прочих грабителей, мошенников, убийц и служителей Стволов. Рабовладелец, маленький, похожий на крысу человечек в поношенной меховой шапке и потертом костюме, стоял возле клетки с холмовиками и превозносил свой товар до небес.

Кридмур снова подал голос — и раскидал по толпе пачку газет «Разорванные цепи», печатного органа Освободительного движения. Их никто не поднял. Фермеры Кривого Корня смотрели на них с безучастной брезгливостью.

— Ступай домой, мальчик! — раздался мужской голос, беззлобный, но скучающий. Это уязвило Кридмура. Он был из тех, кто предпочитает, чтоб его скорее ненавидели, чем не замечали.