Я облился холодным потом и пролепетал:

– Не сказал о чем?

– О своем родстве с Эмилем Ри. Я ведь знал его еще до того, как он стал канцлером. Да и после доводилось общаться. Удивительный был человек.

– С чего вы взяли? – опешил я, но сразу догадался: – Фотография!

– Ваша просьба заинтересовала меня, виконт, – подтвердил Фридрих фон Нальц. – Я просмотрел копии материалов и с первого взгляда узнал подпись на обороте фотоснимка. – Он усмехнулся. – На моем назначении на должность стоит именно такая.

– Честно говоря, главный инспектор, о своем родстве с этим выдающимся человеком я узнал только несколько дней назад и распространяться о нем не собираюсь. Это кажется мне неправильным.

– Ну что вы, виконт! – похлопал старик меня по плечу. – Я взял на себя смелость сообщить об этом факте в канцелярию ее императорского величества. Их мое сообщение крайне заинтересовало.

– Не стоило…

– Вздор! – отмахнулся главный инспектор и отошел к двери. – Сейчас вам зададут несколько вопросов, а потом можете быть свободны. Никаких обвинений, никаких претензий. Удачи, виконт.

Сиятельный вышел за дверь, на смену ему немедленно заявилась целая толпа клерков. Вместо раскладного стула они выставили посреди камеры переносной стол и три табурета, после чего покинули камеру, не произнеся ни слова.

Через пару минут дверь вновь распахнулась, и ко мне присоединилось трое молодых людей в строгого кроя сюртуках и одинаковых галстуках. Чувствовалась в них некая армейская жилка, то ли из-за коротких аккуратных стрижек, то ли из-за прямой осанки.

Один тут же разложил на столе писчие принадлежности и уселся на табурет; его коллеги с кислым видом переглянулись и присаживаться не стали. Находиться в моем обществе им явно было не по себе. Или просто первый раз в одиночной камере?

Наконец светловолосый господин лет двадцати пяти сбросил оцепенение и протянул руку:

– Позвольте представиться, лейтенант лейб-гвардии ее императорского величества Уильям Грейс.

Я приподнялся со скамьи и ответил на рукопожатие.

– Очень приятно.

Капитан кивнул, вежливо улыбнулся и предупредил:

– Виконт, это ни в коем случае не допрос, но убедительно прошу отвечать на вопросы со всей серьезностью.

– Серьезней меня надо еще поискать, – хмыкнул я.

Тогда заговорил второй из пожаловавших в камеру господ, чернявый, с покрытым оспинами лицом. Он уловил прозвучавшую в моих словах иронию и не преминул выразить свое неодобрение: