Моран говорил как по писаному, но я не спешил принимать его слова за чистую монету.

– В нашу последнюю встречу вы утверждали совсем другое.

– Ты о моем отношении к ее высочеству? – усмехнулся старший инспектор. – Я говорил вчера и скажу снова: смерть кронпринцессы пошла бы империи лишь на пользу. Я искренне убежден, что на престол должен взойти кто-то иной. Кто-то… кто более человек.

– Ну так все складывается для вас лучшим образом, разве нет?

– Во-первых, ее высочество еще жива и не далее как час назад вышла из комы, – огорошил меня неожиданным заявлением Бастиан Моран.

– Откуда вы знаете?

– Защита дворца выстояла, гвардейцы поддерживают с нами телефонную связь.

– Ясно, – задумчиво протянул я. – А во-вторых?

– А во-вторых, я желаю смены династии, а не развала государства! – почти выкрикнул в ответ старший инспектор. – Следовало дождаться естественной кончины кронпринцессы или устроить дворцовый переворот! Но то, что происходит сейчас… – Моран посмотрел на меня в упор. – Это конец империи. Ты сам разве не понимаешь этого?

– Не уверен, что могу проследить ход ваших мыслей…

Бастиан Моран презрительно фыркнул.

– Единство империи зиждется на двух вещах, – произнес он менторским тоном. – Метрополия дарует провинциям защиту от инфернальных созданий и гарантирует нерушимость границ. Но о какой защите может идти речь, если в столице творится подобная чертовщина? Осажден императорский дворец, а мы ничего не можем с этим поделать!

Я кивнул. Случившееся стало наглядной демонстрацией слабости центральной власти. Если ситуация не разрешится в самое ближайшее время, волнений в провинциях не избежать.

– С границами тоже не все ладно, – вздохнул Моран и помрачнел, ослабляя шейный платок. – Александрия и Тегеран заключили военный союз и предъявили совместный ультиматум, по которому мы должны полностью вывести войска с Аравийского острова и передать Гибралтар Великому Египту, а Константинополь – Персии. Закрытие Персидского и Красного проливов перекроет короткий путь в Индию, а потеря Босфора и Геркулесовых Столбов станет сущей катастрофой!

– Разве это первый подобный ультиматум?

– Это первый ультиматум, который всерьез рассматривается кабинетом министров! Регент не хочет войны, он настаивает на переговорах. Он верит в возможность компромисса!

– Вижу, герцог Логрин больше не ваш герой, – усмехнулся я, не понимая, к чему весь этот разговор.

– Герцог Логрин делает все настолько неправильно, что поневоле закрадываются сомнения в его истинных мотивах! – отчеканил старший инспектор. – Это даже не преступная глупость, это намеренный саботаж!