Я уже не говорю о том, как он «случайно» падал мне на грудь посреди ночи – вроде бы ему показалось, что дейрана тревожилась во сне и он всего лишь стремился ее успокоить. Или подворачивался под ноги, особенно шипастым боком, на выходе из душа, если и вовсе не вытеснял оттуда, стремясь поблаженствовать под «дождиком» самому. А однажды, после особенно длительного воспитательного внушения с моей стороны и введенного моратория на излишки питания, кактус, пребывая в состоянии праведного гнева, умудрился за ночь перетаскать из шкафа все комплекты моей формы, разодрать их шипами в клочья и живописной дорожкой рассеять лоскутки от кровати до самого выхода из апартаментов. Олю этот его маневр безумно развеселил. Пожалуй, только ее веселый смех спас вреднющую гирденцию от очередного моего порыва снести его сознание. Кактус также сформировал у меня стойкую привычку предварительно проверять любую обувь на предмет наличия там его острых, сброшенных в линьке иголок, которые он упорно пихал в мои ботинки, пользуясь любой подвернувшейся возможностью.
Но при этом Оболтус платил Оле совершенно невероятной преданностью. Я ни минуты не сомневался, что, если ее кто-то обидит – не миновать ему долгой и мучительной смерти по причине отравления. А также в том, что кактус не упустит шанса замахнуться и на победный танец на поверженном теле врага. По отношению к дейране гирденция всегда шла на компромисс. Меня подобной чести обычно не удостаивали – или вынужденно, но с самым гордым и неприступным видом подчинялись, или высокомерно игнорировали. Но с этим я готов был мириться, видя искреннюю радость Оленьки от общения со своим питомцем. Тем более что она постоянно уверяла меня в том, что стоит ему обзавестись отпочковавшимся потомком, как ему сразу станет не до трепания моих нервов. Получается, я – его нынешнее развлечение!
– Я просто очень люблю Оболтуса и понимаю, что все его фокусы – желание добиться внимания, – обычно успокаивала Оля меня.
В общем, первый месяц семейной жизни протекал бурно. Тем более значительную дозу в переживания добавляло напряженное ожидание впечатлений Оли о родном Неймаре и, собственно, моем жилище. Последнее тревожило особенно. Все же у землян свои стереотипы в отношении быта. И пусть в космосе условия как-то усреднены, но на планете они иные. Каким покажется дейране мой мир? Согласится ли она принять его?
Сегодня мы прибываем. Месячный перелет «Эндорры» – и мы на основной неймарской планете, их изначальной родине. На Неймаре. Стоило кораблю достичь атмосферы планеты, как я, бросив все сборы и подготовку, под ироничным взглядом мужа прилипла к табло визуализатора, переключив его на реальный режим трансляции. Неймар пока виднелся небольшим желтоватым шариком, окруженным тремя более мелкими.