Я, спокойно взяв его, отправилась в ванную, где уже приводили себя в порядок Ася и Кира. Осмотрев одежду, я порадовалась, что она не порвана, хоть и помята. Быстренько переодевшись, я оттеснила сестру от зеркала и начала приводить себя в порядок.

Не знаю, чем мы ночью занимались, но хваленая косметика, которая должна держаться четыре дня, потекла, хоть и совсем немного. Чуть-чуть подправив ее специальным кремом, который выпросила у сестры – все равно та в сумке рылась, – я осталась довольна собой. Хоть не стыдно на улицу выйти.

В тот момент, когда я пришла к этому заключению, в ванной раздался истошный крик. Повернувшись, я увидела, что Анфиса сидит с открытым ртом и в полном ужасе смотрит на свою личную карту, которую имеет каждый гражданин Союза и в которой имеется вся информация о владельце.

Подойдя вместе с Кирой к сестре, я глянула через ее плечо и увидела то, что ее так испугало. После чего ужаснулась сама. В этот момент дверь в ванную открылась, и вбежал Гер вместе с побратимами. Сразу стало очень тесно.

Вырвав у Аси из рук ее документ, адмирал разведки уставился на него, после чего захрипел и кинулся прочь. Практически сразу в гостиной раздался глухой удар, звон разбитого стекла и звук падающего тела. Потом возня и крик:

– Как такое могло случиться?!

Ася все еще смотрела в прострацию, а мы с Кирой ошеломленно взирали на адмиралов, которые держали в руках поднятый с пола документ. Все были в шоке. Какие еще последствия прошедшей ночи мы обнаружим?

Примерно через час мы еще сидели в гостиной и в который раз обсуждали сложившуюся ситуацию. За это время с Асей успела случиться истерика, и мне пришлось вколоть ей успокоительное. Хорошо, что у Ремарка дома имеется хотя бы необходимый медицинский минимум. Гер один раз психанул и разбил какой-то светильник, побратимы еле его успокоили.

В принципе, я понимала этих двоих. Очень непросто – проснуться утром с человеком, о котором, кроме факта знакомства с ним, ты больше ничего не помнишь, и узнать, что это твой муж.

Тем более у обоих были такие обстоятельства, при которых никто из них не мог позволить себе какие-нибудь неожиданности.

– Ты понимаешь, Тиберий, я сейчас не могу позволить никаких шуток по собственному поводу! У меня на носу переаттестация на место главы. Это у тебя еще десять лет в запасе, а у Ремарка вообще пятнадцать. А меня за развод могут лишить места! – кричал Гер.

– Так не разводись. Тебе Морено еще в начале лета намекал, что пора бы жениться. Если уж так случилось, то поверни это себе во благо. А потом делай что хочешь.