Один из них — правая рука адмирала Рака, шаутбенахт Васильев, а другой — глава безопасности дальнего от нас сектора, адмирал Наран Ремарк. Поприветствовав старших по званию, я выжидательно замерла.

Рак и Васильев довольно дружелюбно мне кивнули, Ремарк же не удостоил и взгляда. От этого ракша становилось не по себе. Жесткий, равнодушный, хотя и шикарный мужчина с непередаваемой харизмой.

Однако в то, что он совсем недавно женился, верилось с трудом. Какая сумасшедшая за него пойдет. Бр-р-р…

— Присаживайтесь в кресло у стены, Руденко. Мы уже закончили разговор. Так, Наран? — поднял брови Рак.

— Да, Ринат. Но мне нужно точно знать время начала кампании. Операция по зачистке пиратов будет произведена на самой окраине, и, сам понимаешь… всякое может произойти.

— Сегодня все решится, и я сразу тебе сообщу. Мне осталось внести последнего человека в списки команды. Вот, кстати, познакомься с ним — Айсира Руденко.

Мельком бросив на меня взгляд, Ремарк холодным голосом произнес, обращаясь к адмиралу:

— Я думал, ты набираешь в эту программу только мужчин.

— А я передумал, — сказал Рак, широко улыбнувшись.

Адмирал нашего сектора намного старше Ремарка, и тем не менее Железный герцог выделялся даже среди равных. Непостижимо!

Перекинувшись еще парой слов, мужчины распрощались. Едва за Ремарком закрылась дверь, Васильев передернул плечами:

— Знаешь, все-таки жуткий он человек. Как только его жена терпит?

— Кто? — вопросительно поднял брови адмирал.

— Его жена. Кстати, очень интересная женщина.

— Ты смотри, чтобы Ремарк не открутил тебе что-нибудь за такие слова. У него в отношении своей жены напрочь отсутствует чувство юмора.

— Я имел в виду ее профессию. Она — чудо-медик.

— Ну, не зря же училась у самого Казеро, да и дед ее не простой костоправ…

— Прав, прав… — покивал головой шаутбенахт. — Но кто бы ожидал, что Железный герцог так попадется?

— Да, — усмехнулся адмирал. — А ведь смотрел на женщин свысока. И женился, кстати, на своей студентке.

— Ты не забывай, у тебя скоро лекция в Академии, — посмотрев на появившуюся в воздухе голограмму часов, напомнил старшему по званию Васильев.