Сколько мне одной надо-то? Всего ничего, а у Леночки организм молодой и растущий, ей нужно хорошо питаться. И мне безразлично, как она каждый раз бурчит, мол, растолстеет и в колобка превратится, — уплетает-то все равно за обе щеки, любит мою готовку.

Гололед на улице был страшный. Промелькнула мысль: «Не дойду», но делать нечего, и я пошаркала навстречу зимним приключениям. Благо магазин совсем недалеко от моего дома находился, а то бы и к ночи не управилась.

Я и в молодости всегда очень аккуратно ходила по обледенелым дорожкам, а сейчас и подавно. Если упаду, точно костей не соберу. Утром вон опять передали о смерти трех старушек. Ох, как жить-то, как жить?..

Уже возвращаясь обратно, я как раз размышляла об этой проблеме, когда меня толкнули. Не удержавшись, полетела на асфальт, и меня накрыла темнота.

* * *

Сознание возвращалось медленно и почему-то под старушечий бубнеж. Это что, на том свете так бывает?!

Открыв глаза, осторожно села и огляделась. Бормотание прекратилось. Увиденное же меня озадачило. Я обнаружила себя на странной узкой, но очень мягкой кушетке в какой-то молочно-белой комнате в компании еще шести старушек.

— Это чистилище? — задала волнующий меня вопрос.

— Нам бы самим определиться — тогда мы и тебе скажем, — ответила бабулька, сидящая ко мне ближе всех и немного постарше меня на вид.

— А что определяться-то, мы все умерли и попали в рай, — с самым уверенным видом сказала другая.

— С чего это ты взяла, старая? — заголосила третья.

— Так ведь все кругом белое!

И не поспоришь ведь.

Тут опять поднялся гомон, в котором я участия принимать не стала, да, если честно, и не хотелось. Все пыталась понять, что происходит и где я, но после непродолжительных мысленных потуг это дело бросила.

Окон — впрочем, как и дверей — в странном помещении не было. Оставалось надеяться, что нас здесь не замуровали до самого перерождения. А вдруг я по малой нужде захочу или того хуже?.. Хотя… Мертвым вроде бы должно быть безразлично.

Надо подождать, может, что и выяснится. Даже если я умерла, то ведь неплохо сижу, есть с кем поболтать.

После принятого решения переключила внимание на окружающих и стала рассматривать, с кем мне предстоит коротать время до реинкарнации.

Оказалось, все мои сокамерницы — «белые» блондинки в возрасте от семидесяти до девяноста лет. Самая старая представительница нашей компании сидела в углу, и ей все было безразлично. Видимо, давно уже смирилась со скорой кончиной, вот и не волновалась.

Чуть поодаль сидели две бабульки: одна в пижаме и с клюкой, другая в ночнушке. У противоположной стены, как раз напротив меня, расположились еще три старушки, оставшиеся в повседневной одежде.