Громов задвигался сразу после приказа, а лозы, не страшащиеся даже огня, он разрывал словно мокрую бумагу. Ему вообще было плевать, что его пытаются сдержать. Он не видел ничего, кроме жертвы — отползающего из последних сил паренька.

— Катя! — крикнул я.

— Да знаю! — она взмахнула рукой.

Прямо за спиной жертвы появилась лужа чёрной смоляной жидкости, из которой выскочили такие же руки, схватили парня за шкирку и ручьём оттащили его подальше.

В последний момент Антон остановил удар, и вся энергия отдачей ушла под землю, порождая пусть и слабое, но вновь землетрясение.

Катя, призвавшая ту чёрную жидкость, приняла избитого паренька, тогда как мы с Момотаро встали между ними и Громовым.

Он поднял на нас глаза. Безумные, посиневшие глаза, в которых не было разума.

— Какого… хера вы творите?… — прорычал Антон.

Он вновь сжал кулак.

— Бой закончен. Успокойся, — процедил Момотаро.

— Не лезьте не в своё дело, плебейские утырки! — он вновь перестал нас замечать и двинулся к жертве, — С вами я потом разберусь.

Ему плевать на нас. Для него мы лишь решённый в будущем вопрос.

Антон уверен, что мы ничего не стоим.

— Сейчас я хочу наказать того жалкого черв…

Момотаро шагнул вперёд и встал между мной и Антоном.

«Чё за?..», — я взглянул на Ли.

По его шее шли зелёные трещины. Как у Софии, только другого цвета.

— Ты, гандон, по-моему не слышал, что бой закончен, — процедил Момотаро, — А значит — пошёл нахер с арены.

Антон остановился в полуметре от имперца. Громов широко распахнул глаза, задрал голову на высокого Момотаро и наклонил голову. Они встретились взглядом.

— Твой враг уже проиграл. Соблюдай правила и не забывайся, Громо…