— Мама, я все знаю. Я не ваша дочь. Приемная.

— Чего?

— Теперь я понимаю, почему ты так со мной обращалась.

Какое-то время мама Люба молчала, не моргая глядя на меня. Потом громко хлопнула по столу ладонью и вскочила с места.

— Да много ты понимаешь? Приемыш, ты! Приемыш! Ну, не смогла я забеременеть после трех абортов. Вот только Людка, которая мне тебя в роддоме подогнала, сказала, что ты беленькой будешь в отца. А ты рыжей стала. В кого, скажи мне, в кого?! Ни у меня, ни у Вовки в роду рыжих не было. Я из-за тебя с родственниками общаться перестала, а то они все подкалывали: в соседа, в соседа. И на Вовку сколько надежд было. А он? Спился.

Я почувствовала, как в горле скапливается колючий комок слез, стало трудно дышать.

— Все, я больше не могу это слушать, — прошептала, прежде чем развернуться и выскочить из квартиры.

На лестничной площадке меня ждал Смирнягин. Увидев мое лицо, он сразу все понял, шагнул навстречу и крепко обнял. Я дрожащими руками обхватила его за талию и прижалась лбом к его плечу.

— Я тут подумал насчет квартиры. У нас от бабушки однокомнатная осталась. Предыдущие жильцы съехали, а поисками новых предки не заморачиваются. Там, конечно, прибрать надо и ремонт бы сделать, но жить можно уже сейчас.

— Спасибо. Я заплачу, как деньги появятся, — срывающимся голосом поблагодарила я.

— Какие деньги? Забудь, — фыркнул мне в волосы Сашка.

— Идем, — я выпуталась из его объятий и побежала вниз по лестнице. — Мне еще в одно место надо.

Нырнув в серебристую «хонду» Смирнягина, я обхватила руками плечи и, глядя в окно, спросила:

— Ты все слышал?

— Да, — глухо отозвался парень.

Я была ему безмерно благодарна за краткий ответ.

— Куда едем?

— В «Свободу».

* * *

За время, пока мы ехали до конноспортивного клуба, я успокоилась и принялась размышлять сама с собой. Ну а чего ты ожидала? Проявлений любви и нежности, которых никогда не было? Тогда ты точно наивная дурочка. Пора принять тот факт, что ты не желанная и не родная в этой семье, а может быть, и в этом мире…