Он сел за руль, двигатель приятно заурчал. Хольц включил обогрев, все еще пытаясь стряхнуть с себя холод морга и шок последних двадцати четырех часов. Миновав ворота, Хольц включил радио, пытаясь заглушить скрежет гравия.
Он покачал головой – ЭОН наверняка мог позволить себе проложить им частную дорогу, но, видимо, не хотел поощрять какое-либо движение. Так что, если вы были гражданским лицом, гравий в этом районе был признаком того, что вы забрели не в ту сторону.
Хотя некоторые люди не понимают намеков – как вот этот мудак, подумал Хольц, глядя вниз по дороге.
На обочине припарковалась машина, низкое черное купе, задние огни мигали, капот поднят.
Хольц замедлил шаг, задаваясь вопросом, должен ли он позвонить, но затем увидел девушку.
Она склонила голову над двигателем, но, когда Хольц остановился возле ее машины, выпрямилась, вытирая лоб.
Белокурые волосы. Красные губы. Обтягивающие джинсы.
Хольц опустил стекло.
– Это частная собственность, – сказал он. – Боюсь, вы не можете здесь останавливаться.
– Я и не хочу, – ответила она, – просто эта дурацкая жестянка только что умерла.
Хольц уловил мелодичный акцент. Боже, он обожал акценты.
– И конечно, – продолжала девушка, пиная шину, – я ни хрена не разбираюсь в машинах.
Хольц посмотрел на низкого черного зверя.
– Неплохая машина для того, кто ни хрена не понимает.
Ослепительная улыбка с ямочками.
– Что тут скажешь? – сказала она этим своим музыкальным голосом. – У меня слабость к хорошим вещам. – Она убрала волосы с шеи. – Как думаешь, сможешь помочь?
Хольц тоже ни хрена не знал об автомобилях, но не собирался в этом признаваться. Он вышел и закатал рукава, идя к двигателю.
Это напомнило ему о макетах бомб, которые он обезвреживал на тренировках.
Хольц принялся напевать и тыкать там и сям, пока девушка стояла у его плеча, источая ароматы лета и солнца. А затем чудесным образом наткнулся на шланг и понял, что тот просто выскочил. Хольц переподключил его.
– Попробуй запустить, – сказал он, и через секунду двигатель купе загремел. Девушка испустила радостный звук.