Люди так сказали.

Койот остановился, осмотрелся по сторонам, оглянулся, присел посреди ржавой груды и принялся, извиваясь, протискиваться задом наперед в дыру, о которой явно знал раньше; потом он положил голову на скрещенные передние лапы, полизал царапину. Его трудно было там разглядеть или, быть может, просто трудно в него поверить. Дарр Дубраули уселся на обломке трубы.

А ты, значит, спросил он Дарра Дубраули, из другого места родом?

Из-за моря, сказал Дарр.

Из-за чего?

Не важно. Издалека.

Потом они оба долго смотрели друг на друга, думали одно и то же, но оба не знали, как задать вопрос. Дарр решил, что скажет: «Мы ведь обычно так долго не живем – мы, животные». Но вместо этого спросил: Это твою семью я видел?

Этих-то? Да. Жена моя и щенки.

Много их у тебя было?

Ты мне скажи, Ворона, весело ответил Койот. Ты мне расскажи, сколько у тебя было цыпляток, сколько подруг за все это время, и тогда я тебе скажу, где мы и почему здесь разговариваем.

И Дарр Дубраули рассказал.

Свет – ни закатный, ни рассветный – не менялся. Они не ели, но и не голодали. Дарру уже не нужно было объяснять, где он очутился. Там, где они пребывают, когда являются тем, что они есть; где истории Вороны и Койота можно рассказать и услышать. Койот слушал внимательно, иногда приподнимал большие уши, водил глазами по сторонам. Когда Дарр добрался до самого начала и тем закончил, Койот сказал: Ты, значит, украл вещь. Драгоценную Вещь.

Да.

И с тех пор она у тебя.

Да.

И ты не можешь умереть, пока снова к ней не прикоснешься, но кто знает, как и когда это будет.

Да.

Если вообще будет.

Да.

И они тебя ненавидели за то, что ты ее украл.