Повернулся на бок. На спину.

«Эх, а солнце выше, чем обычно. А от чего же так тепло? Хорошо мне или нехорошо? Не могу понять… Дома я или не дома?»

«Вставать, идти. Надо идти, пока не передумал.»

«Хотя куда я денусь?! И думать не о чем.»

Заяц поднялся, отряхнулся, отпил воды из фляги и пошёл. Расходился немного и побежал по-заячьи: быстро-быстро, с прыжками да кувырками.

Путь был недолгим, да и зублудиться было негде. Сколько бы лет не прошло, а дороги родные не забудешь. Зайцу казалось, что знает он каждую травинку у дороги, каждое деревце было тем самым, из его памяти и снов. Каждый камень, каждый холмик, и кусты, и цветы. Даже ветер был тем самым ветром. И он был тем самым. И вся жизнь была той – той его жизнью из далёкого детства, той, где познал он лучшее на земле.

«Так дома я или не дома? Принимает меня земля моя или нет? Любишь ли ты меня, дерево? А ты, камень мой, любишь? Я нужен вам или нет?»

«Ох, боюсь…»

Как это часто бывает, переполненный радостью погружается в печаль. И страшно, и грустно сделалось зайцу. Вот как на зло, именно сейчас – в шаге от дома – все недобитые призраки повылазили разом и опять погрузился заяц «в темень сомнений своих ночных». И старая рана загудела и заколола. И что-то видно стало плохо. И очень стало жалко себя.

Заяц остановился. Посмотрел во все стороны. Горы в туманах уже не видать, а лес совсем рядом. Вон он! Весь!