И пришел Туор в Невраст, и очарованному взору его открылось Великое море, Белегаэр. Зов моря отныне не смолкал в его сердце, и слух тосковал по плеску волн, и овладело Туором беспокойство, что много позже увело его далеко во владения Улмо. Теперь же он поселился в опустевшем Неврасте; минуло лето, и рок, тяготеющий над Нарготрондом, уже готов был свершиться. Но когда настала осень, Туор увидел семь величавых белых лебедей, летящих на юг, и понял: это – знак ему, что слишком замешкался он в пути; и Туор последовал за птицами вдоль морских берегов. Так вышел он наконец к покинутым чертогам Виньямара у подножия горы Тарас, и вошел внутрь, и нашел там щит и кольчугу, и меч, и шлем, оставленные в незапамятные времена Тургоном по повелению Улмо; и облачился Туор в эти доспехи, и спустился к морю. Тогда налетел с запада ураган, разыгралась буря; и из бушующих волн явился в сиянии своего величия Улмо, Владыка Вод, и воззвал он к Туору, что стоял у кромки воды. Улмо повелел ему покинуть те места и отыскать сокрытое королевство Гондолин; и вручил Туору длинный плащ, чтобы тот укрыл владельца от глаз врагов, точно пелена мрака.

Утром, когда шторм стих, Туор набрел на эльфа, стоявшего у стен Виньямара: то был Воронвэ, сын Аранвэ из Гондолина; он отплыл некогда на последнем из кораблей, отосланных Тургоном на Запад. Уже повернув назад и оставляя за кормою безбрежные морские пространства, корабль затонул в великом шторме в пределах видимости берегов Средиземья; но Улмо подхватил Воронвэ, единственного из всех мореходов, и вынес его на твердую землю близ Виньямара. Узнав же о великой миссии, возложенной на Туора Владыкой Вод, Воронвэ преисполнился изумления и не отказался провести его к тайным вратам Гондолина. Вместе покинули они Невраст; когда же с севера пришла Лютая Зима того года и застигла их в пути, они с великой осторожностью двинулись на восток, держась под сенью Тенистых гор.

Наконец, пройдя немалый путь, Туор и Воронвэ вышли к заводям Иврина и с тяжелым сердцем взглянули на оскверненные Глаурунгом воды; пока же стояли они так, заметили они одинокого путника, который спешил на север: человек тот был высок, облачен в черное с ног до головы и вооружен черным мечом. Не знали они, кто перед ними, и не ведали о том, что произошло на юге; путник же прошел мимо и они не окликнули его.

Наконец волею Улмо пришли они к тайному входу в Гондолин и, спустившись по тоннелю, достигли внутренних врат и схвачены были стражей. Пленников провели вверх по протяженному ущелью Орфалх Эхор с его семью вратами, и предстали они перед Эктелионом Фонтанным, стражем великих врат, что преграждали путь в самом конце крутого подъема. Там Туор отбросил свой плащ и по доспехам, что вынес он из Виньямара, все увидели, что пред ними в самом деле – посланник Улмо. А Туор взглянул вниз, на прекрасную долину Тумладен, что красовалась перед ним точно зеленый кристалл в оправе холмов; и различил вдалеке, на каменной вершине Амон Гварет, великий Гондолин, город семи имен, прославленный в песнях, великолепием и славой затмивший все эльфийские поселения Ближних земель. По повелению Эктелиона на башнях великих врат затрубили в трубы, и в горах отозвалось эхо; а издалека, с белокаменных стен города, окрашенных в розовое лучами встающего над равниной солнца, отчетливо донесся ответный звук труб. И вот сын Хуора проехал через Тумладен и явился к вратам Гондолина; и, поднявшись по широким лестницам города, приведен был, наконец, к Башне Короля, и взору его открылись изображения Дерев Валинора. Там Туор предстал перед Тургоном, сыном Финголфина, Верховным королем нолдор; по правую руку короля стоял Маэглин, сын его сестры, а по левую руку сидела Идриль Келебриндал, его дочь; и все, кто слышал голос Туора, весьма подивились, усомнившись, вправду ли перед ними – смертный, ибо сам Владыка Вод вложил слова в уста Туора в тот час. И упредил он Тургона, что Проклятие Мандоса уже готово свершиться – и тогда погибнут все творения рук нолдор; и повелел королю покинуть прекрасный и могучий город, отстроенный им встарь, и уйти, и спуститься вниз по течению Сириона к морю.