– Любовь и голод вместе не уживаются, – говорит Альтер.

Рувим откашливается:

– Послушай, Либа, я действительно ничего не знал. Ни о тебе, ни об истинной цели нашего путешествия. Думал, мы отправляемся за Берманом. У меня у самого в штетле осталась любимая. Её зовут Фирца. Хотя мои родители против нашего брака, я всё равно собирался жениться на ней. Но теперь… Теперь я встретил тебя. – Он со вздохом трёт лоб. – Ты – одной с нами крови. Всё, что мы просим… Всё, что я прошу, – поправляется он, глядя мне в глаза, – добровольно отправиться с нами и посмотреть, как мы живём. Увидеть свои корни. Согласишься ли ты, если мы поможем спасти твою сестру?

– Сначала я должна поговорить с отцом, – отвечаю. – И рассказать Довиду правду. А потом… Поживём – увидим. Помощь приму с благодарностью. Для вас, полагаю, не секрет, что Лайя мне сестра только по матери. Однако отец растил её, как родную дочь. Надеюсь, ваша защита распространяется и на неё?

– А брох цу дир! – бурчит под нос Альтер.

Рувим жестом останавливает его.

– А что взамен?

– В каком смысле? Вы отказываетесь помочь соплеменнице? Девушке, которую ваш ребе считает своей плотью и кровью?

– И которая таковой не является, верно? – хмыкает Альтер.

– Всё, с меня хватит. Знать вас не желаю. – Отворачиваюсь, скрестив руки на груди.

– Либа, – говорит Рувим, – если хочешь получить помощь, лучше бы тебе вести себя немного иначе.

Мысли роятся в голове. Мне неприятны эти люди, но ради Лайи я готова на многое.

– Хорошо, – отвечаю поспешно. – Предлагаю уговор.

– Слушаем.

Это Рувим. Альтер же только негромко ругается.

– Без меня вам в логово Ховлинов не попасть. Лес там заколдован. Я так понимаю, именно поэтому поисковые партии никого не обнаружили. Я вижу их сады и избушки, а Довид – ничего не увидел. Кахал создал отряды самообороны, и вот я думаю…

– Смелее, смелее, смелее, – подбадривает меня Рувим.

Альтер вновь что-то бурчит, но я уже его не боюсь.

– Мама мне сказала, что мой прадедушка превратился в медведя в час великой нужды. То же самое произошло и с её собственной прабабушкой, только та обратилась лебедицей. Когда нам грозит опасность, мы все можем стать тем, кем нужно. Может быть, это и требуется мужчинам здешнего штетла? Капля уверенности? Клочок медвежьей шкуры на загривке? Вечером собирается кахал. Надо уговорить Лайбеля-Скорняка выдать всем мужчинам из самообороны звериные шкуры с головами, вроде тех, в которых колядуют горожане. Можно здорово напугать злодеев, решивших устроить погром. Они-то будут идти на евреев, а встретятся со зверями. Если мы, нарядившись в шкуры и вооружившись, окружим город, есть шанс, один-единственный крошечный шанс, что Айбиштер[66] совершит для нас чудо.