Он почувствовал, как грубые пальцы отчима сомкнулись на его худенькой руке, как его рывком поставили на ноги. Его потащили по песку в заросли, к почерневшим остаткам сожженного амбара.

Это было прошлое, его прошлое. Магнус совершенно точно знал, что сейчас случится, и потому ужас его был сильнее, чем тогда, в детстве.

Обугленный сарай, в котором повесилась его мать, превратился в гробницу. В крыше зияли дыры, одна стена рухнула под тяжестью опутавших ее лиан, пол порос сорняками.

Там, в полумраке, с потолка еще свисал обрывок веревки. Узкий ручей протекал через амбар, и остатки крыши отбрасывали на него зловещую рваную тень. На низком столике стоял сосуд с ароматическими палочками, две чаши с подношениями и плоский камень с грубым, примитивным изображением женского лица. Магнус посмотрел на камень и вспомнил глаза матери, полные вечной печали.

Магнус-ребенок поднял взгляд на приемного отца и увидел, что тот плачет. Магнус снова ощутил стыд того, прежнего мальчика, стыд за свои чувства, за ненависть к отцу, и одновременно желание полюбить его.

Взрослый Магнус, наблюдавший за этой сценой как бы со стороны, прекрасно знал, что произойдет дальше.

Отчим положил тяжелую руку на плечо мальчика и повел его к ручью. Мальчик чувствовал, как напряглись пальцы человека, словно он делал над собой усилие, чтобы сдержать дрожь.

Затем грубая рука сомкнулась вокруг его шеи; мужчина схватил ребенка и сунул его голову в воду. Магнуса сковал ледяной холод, дышать было невозможно. Непроизвольно он сделал вдох и захлебнулся. Мальчик молотил руками по поверхности ручья, но не мог вырваться из рук отчима.

Внезапно Магнус ощутил едва уловимое движение воздуха; так шевелятся листья и ломаются ветки, когда кто-то движется сквозь непроходимые джунгли. Это магические способности просыпались в нем. Мальчику каким-то чудесным образом удалось вырваться из сильных рук взрослого мужчины.

Магнус, кашляя и отплевываясь, убрал с лица длинные мокрые волосы и хрипло, с большим трудом выговорил:

– Прости меня. Я буду хорошим. Я же стараюсь стать хорошим.

– Только так ты можешь стать хорошим! – проорал человек, всю жизнь называвший себя его отцом.

Магнус пронзительно завопил.

Руки крестьянина стиснули его горло, словно железные клещи; Магнус слышал совсем рядом его тяжелое дыхание. Убийца снова заговорил, тихо, почти шепотом, и в голосе его – как это ни странно, ласковом – прозвучала ужасная, жестокая решимость.

– Это для того, чтобы ты очистился, – прошептал единственный отец, которого он знал. – Доверься мне.