– Он здесь, в замке? – спросила Аура.

– Я давно его чувствую, – ответила Иннин. – Но он был слишком далеко, чтобы услышать мой зов. Теперь он здесь.

– Так это ты посылала нам видения?

Иннин кивнула:

– За столько лет многому можно научиться. Например, развить сверхспособности. Но что дальше? Сначала мы просто люди, затем бессмертные и наконец боги? А что потом?

– Если ты не против, я подумаю об этом через пару тысяч лет.

Иннин улыбнулась:

– Мы могли бы держаться вместе, Аура. Семья бессмертных. Твои дети тоже могут быть с нами.

– Кристобаль предлагал им бессмертие.

– Знаю. Впрочем, сам он не так глуп, чтобы гоняться за бессмертием. Видимо, представляет, что это такое.

Аура молча согласилась. Филипп боялся прошлого – традиций, как он выражался. Но и будущее, вероятно, вселяло в него не меньший страх… Брать на себя такую ответственность он не хотел.

– А мы можем… покончить с собой? – неожиданно спросила Аура.

– Когда-то давно я знала тех, кто так и сделал, – ответила Иннин. – Но они имели железную волю и были уверены в своем решении.

– А ты сама когда-нибудь думала об этом?

– Тысячу раз. Но дальше мыслей дело не шло. У меня бы не хватило смелости. Да и я никогда не бывала в таком отчаянии. Страх и печаль проходят. А мы остаемся.

Аура чувствовала на себе взгляд Иннин, но избегала смотреть ей в глаза.

– Когда я только приехала в Париж, скажи мне кто-нибудь, что через несколько дней я умру, я бы и бровью не повела. Все потеряло смысл. Но потом появился отпечаток руки, Звезда волхва, Фуэнте… («Константин», – мысленно добавила Аура.) И все опять… Не знаю, как выразиться. Изменилось. Будто включился свет.

– Об этом я и говорю. Боль проходит. А мы остаемся. Навечно.

Из уст любого другого человека слова эти прозвучали бы весьма оптимистично, но Иннин произнесла их с полнейшим безразличием.

– Я хочу вернуть детей, – сказала Аура.