— Двинься — попросил он Михалыча отодвинуться от стола.

Михалыч встал поднял стул и перенёс его. Максимка протёр возле стола и поднялся.

— Можешь ставить обратно — разрешил бесёнок.

Михалыч вернул стул на место и сообщил:

— Пойду чайник поставлю.

Он явно устал в который раз искать зацепки в этом личном деле, забрал со стола чайник и вышел. Максимка тут же проявил любопытство и заглянул чем там занимается подполковник. Разглядывая фотографию и текст на иностранном языке Максимка пробормотал:

— Что-то рожа знакомая...

Так и не вспомнив чья это рожа Максимка, оставил папку и продолжил намывать пол. Пионерский лагерь за очень короткий срок приучил Максимку к порядку и теперь весь этот комнатный бардак был как кость в горле. Тем более что уже давно нужно было провести порядочную дезинфекцию и большую уборку.

Глава 29. Ибо, нефиг!

Глава 29. Ибо, нефиг!

Михалыч рано проснулся, его кто-то тряс за ноги, а сквозь сон подполковник слышал надоедливое «проснись Михалыч проснись». Звучало словно плохая песня из телевизора...

Подполковник открыл один глаз. Над его лицом зависла довольная рожа Максимки и слегка устрашающие рожки чуть по выше его лба. Он очень громко вопил:

— Я вспомнил, я вспомнил!

Михалыч потёр ладонью лицо заставляя себя проснуться и тихо произнёс:

— Что ты вспомнил?

— Морду из твоей папки вспомнил, той в которой ты вчера весь вечер зависал!

Михалыч сменил выражение лица на строгое и попытался разозлиться, но доверчивая мордашка Максимки было на столько умилённой что Михалыч передумал ругать беса поэтому он просто спросил:

— Ты лазил в мои служебные документы?

— Да я так, краем глаза, только посмотреть, что там. Фотку видел, и рожа на ней мне показалась знакома — оправдывался Максимка.

Михалыч знал, что бесёнок частенько наводит шмон в документах из конторы если они попадали домой, но Михалыч так же знал, что информация из них никогда не уйдёт дальше Максимки. Ругать беса бесполезно, он такой какой есть, но одёргивать и пытаться отучить его брать служебные документы всё-таки возможно. По крайней мере Михалыч в это верил и надеялся.