Когда они вошли в лагерь, шестеро мужчин вокруг нее напряглись, и очень скоро Келси увидела причину. Тропинка, по которой они шли, проходила между множества палаток, и расположившиеся по обе стороны мужчины смотрели на нее, словно голодные собаки. Келси пыталась подготовиться к насилию, но не знала, какой в этом прок. Невидимая стена, которую она ощутила в прошлый раз, по-прежнему защищала лагерь: эта женщина никогда не спала? По мере того, как они продвигались к центру, шепот перерос в шипение, а шипение постепенно перешло в отдельные комментарии, которые Келси предпочла бы не слышать.

– Тирская сука!

– Когда наша госпожа с тобой разберется, я буду пользовать тебя, пока ты не сломаешься!

Дукарте не показывал, что слышит их. Келси расправила плечи и уставилась прямо перед собой, пытаясь напомнить себе, что ей угрожали и раньше, что ее постоянно пытались убить. Но эта неприязнь и желчь, льющаяся со всех сторон на мортийском и иногда на ломаном тирском, – это было совсем другое делом, и Келси боялась.

– Она заставит тебя молить о смерти!

Столько ненависти… откуда? Келси хотелось плакать. Не из-за себя, а из-за потери, мысли о том, скольких необыкновенных вещей можно было бы добиться в новом мире. Она не могла закрыть уши, поэтому принялась искать Лили и нашла ее, прямо под поверхностью, глядящую в ночное небо, на белые паруса в лунном свете. Теперь паруса вздымались, словно подхваченные сильным ветром.

«Я все пропустила», – с грустью осознала Келси. Она пропустила отплытие. Но Лили это сделала. Лили попала на борт одного из кораблей. Сожаление грозило захлестнуть Келси, но она сопротивлялась, думая об Уильяме Тире, о своей главной цели.

Они завернули за другой угол, и Келси заметила намек на алый среди моря черного. Красная Королева… скоро Келси предстанет перед ней. Всю прошедшую длинную размытую ночь она избегала думать об этом. Зацепившись левой ногой за кусок отброшенного металла, Келси чуть не упала в грязь, тяжело приземлившись на лодыжку. Мужчины принялись насмехаться раза в два громче. Она не спала более суток, и это начало чувствоваться. Но ее разум… он оставался светлым и острым, уверенным в своем курсе, если только она продержится еще немного. Малиновая палатка замаячила впереди, и Келси испугалась, но и почувствовала облегчение, осознав, что судьба ее теперь решилась, что отступать уже некуда.

Она почти закончила.

* * *

Королева нервничала, но не знала, почему: все шло даже лучше, чем она могла надеяться. Девчонка сама идет к ней в руки, а она-то думала, что им придется сражаться за то, чтобы попасть в Цитадель. Оба камушка на ней: гонец Дукарте в этом не сомневался. Все это неимоверно упрощало дело, но Королева не верила своей удаче: слишком уж просто. Она не видела тирские сапфиры более столетия, и даже в детстве ей никогда не удавалось изучить их как следует. Элейн никогда не снимала Наследное Ожерелье, и мать Королевы никогда не подпускала ее достаточно близко. Сапфиры станут последней частью головоломки, Королева не сомневалась, но все же ее сердце бешено стучало, и левая нога дергалась, постукивая каблучком под юбками.