– Он от ее семени. Она – принесенный сюда вирус. Инфекция. Ничего доброго из такого корня не вырастет.

– Доброго? Мне нужен воин. А он моей крови, братец. Ты хочешь сказать, что моя кровь слабее, чем кровь какой-то бешеной шлюхи?

В этом был весь Иорам: нелюбознательный слепец. Леди Фестиваль с Дальних островов была чем угодно, но только не шлюхой.

Впрочем, и не пленницей.

Как бы то ни было, она оказалась в императорском гареме, и почему бы ни решила здесь остаться, трудно поверить, что это произошло против ее воли. Она была стелианкой и, без сомнения, владела магией, хотя никогда этого не показывала. Скорее всего, часто думал Иаил, замысел, в чем бы он ни заключался, принадлежал ей самой. Так ради чего дочь загадочного народа подложила себя в императорскую постель?

Иаил медленно развернулся к Акиве. Действительно, ради чего? Всего один взгляд на бастарда – и видно, чья кровь оказалась сильнее. Черные волосы, красновато-коричневая кожа. Не такая темная, как у Фестиваль, но куда ближе к ней, чем к белокурому светлокожему Иораму. Глаза, конечно, точь-в-точь как у матери – и еще способность к магии. Это на случай, если бы вдруг оставались еще какие-либо сомнения.

Иораму следовало прислушаться к словам брата. Следовало бы. А вместо этого он высмеял Иаила и прогнал из-за своего стола, заявив, что не в состоянии переносить его чавканье.

Ну, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Он и смеется сейчас. И чавкает сколько влезет.

– Истребитель Тварей.

Император шагнул вперед, следя, чтобы между ним и Акивой оставался заслон из солдат. Солдаты загораживали Иаила от визитеров, и вторая группа наставляла на них особое оружие, с которым Акиве уже приходилось сталкиваться: отрубленные руки химер. Темные, высохшие, как у мумии, некоторые с когтями – и на каждой «глаз дьявола».

Увидев отрубленные руки, монстр сбоку от Акивы испустил низкий горловой рык. Лезвия на его шее встали дыбом, ощетинились, раскрылись, словно смертельно опасный цветок. Он вдвое вырос в размерах, снова превратившись в кошмарное чудовище с поля битвы, – жуткий контраст с пышным убранством комнаты, которую он в одно мгновение собой заполнил.

Иаил вздрогнул. Даже находясь в безопасности за спинами своих солдат, этого живого заграждения из плоти и огня, даже ожидая атаки – спасибо предостережению той страшной женщины, его местной благодетельницы, – он все равно испытал потрясение. Не от вида самой химеры, но от того, что серафим и химера стояли бок о бок. Уничтожение тварей стало для его брата своего рода крестовым походом. Иаил имел собственное представление о том, кого считать новым врагом, но тем не менее союз, которому он оказался сейчас свидетелем, означал крах всего, на чем зиждилась Империя в течение тысячи лет. Опухоль, распространения которой по Эрецу он не мог допустить.