— Нет, — отвечает Питри. — Из Аханастана вам предстоит отправиться на корабле в пункт назначения. И хотя Шара снабдила меня исчерпывающими указаниями, я бы предпочел, чтобы она рассказала вам все сама.

— Сама? — переспрашивает Мулагеш. И оглядывается. — Она что… здесь?

Питри тянется к сумке, лежащей около кресла, вынимает оттуда деревянный ящичек и ставит его на стол перед собой.

— Так что, Шара здесь? — настаивает Мулагеш.

— В определенном смысле — да, — кивает Питри.

Он сдвигает стенку ящика, и там обнаруживается медная трубка, которую он направляет на Мулагеш. А под верхней стенкой находится маленький, масляно блестящий черный диск. Питри секунд двадцать крутит ручку сбоку ящика, потом нажимает на кнопку, и ящик издает змеиное шипение.

— Это что еще за гадство? — интересуется Мулагеш. — Очередная штука-дрюка?

— Это один из многообещающих новых проектов Департамента реконструкции, — слегка обиженно отзывается Питри.

— Ах, Департамента реконструкции! Тогда все ясно: они что ни реконструируют, все говно получается, — кивает Мулагеш. — Страшно подумать, что будет, когда эти ребята доберутся до туалетов.

Питри снова вздыхает, вынимает из сумки папку и протягивает ей. Обложку украшает толстая печать красного воска. Совершенно гладкая, безо всяких гербов и надписей. Значит, то, что лежит в этой папке, явно пришло не по официальным каналам.

— Сломайте печать, когда она вам скажет, — говорит Питри.

— Она?

И тут из глубин ящичка раздается шипение, а потом голос — тихий, немного грустный и явно принадлежащий женщине заметно старше той, которую Мулагеш знала:

— Здравствуй, Турин.

— Ох, — дергается Мулагеш. — Шара?

— Она вас не слышит, — поясняет Питри. — Это запись. Здесь только звук, как в телефоне.

Мулагеш опасливо косится на ящичек.

— И откуда он идет, этот звук?

— Ну… наверное, он записан на этот маленький черный диск… По крайней мере, я так думаю. Они когда мне объясняли, кучу страниц графиками изрисовали. Так или иначе, мне пора уходить.

— Питри, — снова слышится через потрескивание призрачный голос Шары, — если ты все еще здесь, можешь идти.