— Гексаграммы не бесполезны. Я видел форму мироздания. Я понимаю изменчивую природу реальности. Я прочитал множество гексаграмм для командиров цыке…

Рин фыркнула:

— А в тех гексаграммах, что ты прочитал для Алтана, ты видел его смерть?

К ее удивлению, Чахан задрожал.

Рин знала, что несправедливо обвинять Чахана, ведь он уж точно не виноват в смерти Алтана, но ей хотелось выплеснуть чувства, возложить вину на кого-нибудь еще.

Она не могла выносить, когда Чахан делал вид, будто все знал, предвидел трагедию. Потому что это не так. Рин и Алтан поехали в горы вслепую, и Чахан им это позволил.

— Я же говорил, — сказал Чахан. — Гексаграммы не предсказывают будущее. Они показывают мир в текущем состоянии, описывают его движущие силы. Боги Пантеона представляют шестьдесят четыре природные силы, и гексаграммы отражают их вибрации.

— И ни одна из этих вибраций не закричала: «Не ходи на гору, тебя убьют»?

— Я его предупреждал, — тихо ответил Чахан.

— Надо было настаивать, — ядовито произнесла Рин, хотя знала, что и это обвинение несправедливо, ей просто хотелось задеть Чахана. — Мог бы просто сказать ему, что он вот-вот погибнет.

— Все гексаграммы Алтана указывали на смерть, — сказал Чахан. — Я не ожидал, что последняя указала на его собственную.

Рин громко засмеялась:

— И ты называешь себя Провидцем? Ты когда-нибудь предсказал что-либо полезное?

— Я видел Голин-Ниис, разве нет? — огрызнулся Чахан.

Но как только эти слова слетели с его губ, Чахан захрипел, а его лицо перекосилось от горя.

Рин не высказала то, о чем они оба думали — если бы они не поехали в Голин-Ниис, Алтан мог бы остаться в живых.

Рин предпочла бы, чтобы они закончили сражаться в Хурдалейне. Она бы предпочла, чтобы они бросили империю на произвол судьбы и вернулись в Ночную крепость, и пока Федерация опустошает страну, переждали бы это бедствие в горах, целыми и невредимыми.

Чахан выглядел таким печальным, что гнев Рин растворился. Ведь все-таки Чахан пытался остановить Алтана. Но у него не вышло. Никто не сумел бы отговорить Алтана от его яростного похода навстречу смерти.

Чахан не мог предугадать будущее Алтана, потому что будущее не предначертано. Алтан сам сделал выбор — в Хурдалейне, в Голин-Ниисе и под конец на пирсе, никто бы его не остановил.

— Мне следовало знать, — наконец сказал Чахан. — Враг тот, кого мы любим.