И он его произвел. Потому что невысокий кареглазый блондин, в один прекрасный день спустившийся в гостиную, был похож скорее на какого-нибудь преуспевающего юриста, чем на лесного оборотня. Костюм в мелкую полоску сидел на нем лучше, чем на самом Марке, посадка головы выдавала врожденное достоинство, а говорил он с мягким, приятным и совершенно неопределимым акцентом, каким часто грешат полиглоты, невольно смешивающие воедино фонетические особенности всех изученных языков сразу. И только улыбка осталась прежней – на пол-лица. И по-прежнему наделяла своего владельца совершенно убийственным обаянием.

– Я вам бесконечно благодарен, – сказал Марку влчак Линас. – И впервые в жизни всерьез сожалею, что оборотни – не такие уж чудесные существа, как принято думать. Кроме как превращаться в людей, ничего путного не умеем. А я бы так хотел сделать для вас что-нибудь по-настоящему значительное!

– Вы уже сделали, – заверил его Марк. – Одним своим появлением. В детстве я прочитал много волшебных сказок, и все они были снабжены иллюстрациями, которые меня не устраивали – я даже рисовать учиться начал только затем, чтобы переделать эти картинки. А потом вырос, забыл, ради чего все затевалось… И вдруг появляетесь вы – самая совершенная из иллюстраций, да еще живая. Мне с вами сказочно повезло.

– Тем не менее, я вполне понимаю, сколь непросто живется хозяину дома, внезапно заполучившему незваного жильца.

– И в связи с этим великодушно готовы в любой момент вернуться в лес? – улыбнулся Марк. – Не пойдет. Эсмеральда вряд ли вас отпустит. И лично я этому только рад. С самого начала считал, что эта квартира слишком велика для меня. Думал, затоскую. А с гостями здесь вполне можно жить.

Май выдался теплым, так что камин топили только ради саламандры Сони, да и то одним символическим поленом. Ей, впрочем, хватало.

Марк купил маленький стол и плетеные кресла для балкона, ворона Эсмеральда сшила лоскутный тент, да такой яркий, что видно его было аж с Гедиминова холма – Марк специально залезал туда проверять.

Влчак Линас, ко всеобщему удивлению, развел цветы, и под его присмотром они, не дожидаясь лета, разрослись, превратив балкон в миниатюрную модель непроходимых джунглей. Соус и Катя были в восторге, призраки, прежде прятавшиеся от солнца в стенах, оборудовали себе укрытия в цветочных горшках, и от такой жизни даже печальный призрак Мария понемногу выучилась улыбаться, а призрак Иосиф по секрету признался Марку, что испытывает порой странные ощущения, подозрительно похожие на счастье, которое и при жизни-то приходило к нему всего несколько раз – в детстве.