Что именно будет теперь, Лена, конечно, не знала. Но ждала чего угодно. Ничего конкретного, сразу всего.

* * *

– Вот, говорю я, – наконец-то девчонка как надо.

Нёхиси немедленно делает такое специальное скептически-страдальческое лицо, предназначенное как бы для того, чтобы меня укорить, а на самом деле, чтобы рассмешить, но мне в кои-то веки совсем не до смеха.

– Конкиста, – говорю я. – Экспансия. Завоевания. Новые берега!

Нёхиси больше не корчит рожи. Теперь он глядит на меня с совершенно искренним недоумением. И даже, я бы сказал, с легкой тревогой: «Эй, ты чего?»

– Правый берег, – говорю я. И повторяю: – Правый берег!

Если будет надо, я еще десять раз повторю.

Но двух оказалось вполне достаточно. Теперь Нёхиси внимательно смотрит на неторопливо идущую по улице красивую женщину в серой шапке и черном пуховике, со стареньким вышитым рюкзаком за плечами. И наконец спрашивает:

– С чего ты решил, будто она?..

– Она ничего не хочет. И одновременно ждет сразу всего, просто так, бескорыстно. Ей любопытно, что будет, но по большому счету, все равно. Жизнь ее кончена, а новая еще не началась, в этом все дело. Ну и потом, она только что приехала, это тоже довольно важно. Завтра или даже после обеда этот номер у нас бы уже не прошел.