Он с трудом поднял взгляд – и увидел женщину лет двадцати, рыжеволосую и темноглазую. Еще через мгновение он почувствовал ее запах. Аромат мыла и мягких шерстяных тканей – пронизывающий сердце, прорывающийся сквозь его память прямиком в темноту наглухо закрытого внутри него черного ящика. Комната. Комната и яблоневые поленья в камине. Торт на фарфоровой тарелочке.

Возможно, на его лице отразилось царящее в душе смятение, потому что она, задумчиво взглянув на него из-под укрытия капюшона, добавила:

– С нами ты будешь в безопасности.

Не дыша, Финн смотрел на нее.

Детская. Каменные стены. Роскошные алые портьеры.

Торопливо подошел мужчина, поддел клещами звено цепи.

– Глаза побереги, – проворчал он.

Финн уронил голову на руки, чувствуя, как вокруг толпится народ. На мгновение он подумал, что близится один из его мучительных припадков; закрыл глаза, ощутив знакомый одуряющий жар, окутавший тело. Борясь с дурнотой и сглатывая слюну, он ухватился за цепи, дрожащие под напором массивных клещей. Воспоминание таяло; комната, очаг, торт и крохотные серебряные шарики на тарелке с золотой каймой. Исчезало, как ни пытался он удержать его, а ледяная тьма Инкарцерона возвращалась вместе с кислым металлическим запахом колесной смазки.

Оковы соскользнули и упали. Он поднялся, облегченно вздохнув полной грудью. Женщина осмотрела его запястья.

– Нужно перевязать.

Он замер. Маэстра прикоснулась холодными чистыми пальцами к его коже между рукавом и перчаткой и заметила крохотную татуировку – коронованного орла.

Она нахмурилась:

– Это не знак цивила. Похож на…

– Что? – сразу же насторожился он. – На что?

По залу разнесся грохот. Лязгнули упавшие цепи.

– Странно, – с сомнением пробормотал стоящий позади мужчина с клещами. – Этот болт не закреплен…

Маэстра не отрывала взгляда от птицы.

– Мы нашли кристалл.

Позади них раздался возглас.

– Что за кристалл? – спросил Финн.