Темнокожий маг выхватил из кармана золотой трилистник и поднял его над головой. Близость вечного врага заставила кулон, напитанный магией Триглавы, засверкать, словно маленькое солнце. Осколки вплавленных кристаллов завибрировали и потрескались от исходящей из него Силы. Полагаясь на удачу, ведь ни один святой текст не указывал, как изгонять дух Древнего Бога обратно в его мир, Эбинайзер громогласно, нараспев стал читать один из считавшихся сильнейшим наговоров защиты от Тёмных сил.

Лучи яркого света коснулись чёрного облака. Оно застыло, будто в страхе, и, дрогнув, начало покидать тело девушки. Полуэльфийка раскрыла глаза, и нечеловеческий вопль вырвался из её груди. Неведомый доселе страх окончательной смерти охватил Тёмную Богиню. Ей, повелительнице тысяч миров, грозила гибель от рук этих никчёмных смертных созданий. Они почти сделали это в прошлый раз и вот теперь, кажется, всё-таки достигнут цели.

Из-за сомкнутых щитов витязей Иллиан наблюдал, как Эбинайзер Кин борется с Тёмным Богом. Ментальный круг распался, но даже без него он видел, каких колоссальных сил требует поддержка чар, которые сейчас плетёт его руководитель. Темнокожий маг сильно рисковал, обращаясь к неподвластной ему силе. Использовать силу Триглавы могли лишь прошедшие ритуал сопряжения, требующий вместе с абсолютной верой самоотверженного служения заветам церкви.

Иллиан лишь на миг обратился к Потоку, и его тут же затянуло в неистовый вихрь энергий. Неожиданно перед ним открылся вид ночного Ладоса. Яркая луна светила в небе. Город спал. С высоты птичьего полёта он увидел сад, раскинувшийся вдоль крепостной стены. Глянув вниз, различил бесформенное чёрное пятнышко на залитой магическим светом поляне. Его бросило вниз, он замер в ужасе. На обугленной траве лежал его отец. Грудь была разорвана, одежда тлела на искалеченном теле. Истиан Галлан издал хриплый стон, глаза последний раз блеснули золотом, и, сделав прерывистый, глубокий вдох…

«Истиан Галлан мёртв. Убит в Ладосе прислужником Тёмных. До окончания похода не информировать Галлана-младшего. Приказ Совета».

Иллиана вышвырнуло обратно из бушующего круговорота. Он стоял среди абсолютно чужих ему людей, глубоко под землёй, далеко от родного дома и второй раз за сегодня плакал. В памяти вертелись обрывки разговоров с отцом: его обещания больше не уезжать надолго и ссоры, когда он, как всегда, не выполнив обещание, возвращался позднее срока. Образ стал таять, пока в темноте не остались лишь глаза, мягкие и добрые, согревающие любовью глаза отца. Голову резануло болью, из далёкого далёка донеслись слова слепого учителя: