Морган не стал кричать. Вместо этого он громко покашлял, привлекая внимание, и устало сказал:

— Я вернулся.

Запоздало навалилось опустошение. Как будто там, на поле боя, он растратил все силы. Не физические. Физически демоны очень быстро восстанавливаются — еще один из даров стихий. Но у Моргана не было моральных сил. Если бы не Хлоя, не ее любовь, наверное, он мог бы сейчас лечь посреди пещеры, да так и остаться здесь.

Словно в подтверждение своих мыслей Морган сел на ближайший камень и устало вытянул ноги. Пещеры Хельн казались не самым худшим местом, чтобы встретиться с вечностью. Шансы успеть к Хлое невелики. Может, действительно остаться?

— Ты в порядке? — спросил Пэттон.

— В полном, — соврал Морган. — Просто устал.

— Ты поговорил с Северусом? — напомнила Суфи.

Вместо ответа Морган кивнул.

Суфи осмотрелась, нашла камень практически напротив демона и села, жадно уставившись на него. Морган снова лицезрел ведьминское любопытство в действии.

— И что он сказал?

— Сказал, что это темное заклятье со сложнопроизносимым названием, — со вздохом ответил Морган, мечтая, чтобы от него отвязались. — Оно завязано на день, ночь и сумрак пещеры. Разрушить его можно, если на Эжени в пещере попадет солнечный свет.

— И как, во имя всего сущего, это сделать? — изумленно воскликнула Суфи. — Северус случайно не объяснил?

— Объяснил, — ответил Морган, и на мгновенье лицо ведьмы озарилось радостью. В следующий миг на нем появилось разочарование, потому что демон уточнил: — Сказал, что это не его проблемы. Сами разберемся. У него там война, и его пытаются сожрать.

Суфи закатила глаза совсем как до этого Северус.

— У него всегда война, и его всегда кто-нибудь хочет убить! Если не паук, значит, очередной папашка очередной невинной девы, втянутой в сети греха.

Пэттон хихикнул.

— Как сделать так, чтобы солнечный свет проник в пещеру? — спросила Суфи, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Сломать свод? — спросил Освальт. — Тогда солнечный свет попадет в пещеру.

— Скорее мы обрушим свод на себя, — покачал головой Морган. — Может, Эжени и расколдуется, но от мертвой чародейки толку мало.

— А насколько много должно быть этого света? — внезапно спросил Пэттон.