«Это получилось плохо», – сказала кобылица.
– Разве я не прав? – возразил Морозко. – Ей лучше отправиться домой. Брат ее защитит. Медведь будет связан. Для нее найдется муж, и она будет в безопасности. Она должна носить подвеску. Она должна долго жить и помнить. Я не допущу, чтобы она рисковала жизнью. Ты ведь знаешь, что стоит на кону.
«Значит, ты не отвергнешь саму ее суть. Она увянет».
– Она юна. Приспособится.
Кобылица ничего не ответила.
* * *
Вася не могла сказать, сколько они скакали. Соловей вышел за ней на снег, и она, не задумываясь, забралась ему на спину. Она скакала бы целую вечность, но, в конце концов, конь вернулся к ельнику. Дом среди елей шатался у нее перед глазами.
Соловей тряхнул гривой.
«Слезай, – сказал он. – Там тепло. Ты замерзла, ты устала, ты испугалась».
– Я не испугалась! – огрызнулась Вася, но все-таки соскользнула с коня.
Когда ее ступни ударились о снег, она содрогнулась. Еле ковыляя, она протиснулась между елями и перешагнула знакомый порог. Огонь в печи взметнулся. Вася стянула с себя влажную верхнюю одежду, не замечая, как бесшумный слуга ее забирает. Как-то ей удалось добраться до огня. Она плюхнулась на лавку. Морозко и белой кобылицы не было.
Выпив чарку меда, она задремала, прижав замерзшие ступни к боку печки.
Огонь прогорел, но девушка не проснулась. В самый темный час ночи ей приснился сон.