– Их ловят и помещают в приюты, но они сбегают и вновь возвращаются на улицы. Так почему бы вам, вместо того чтобы бороться с ними, заставить их служить на благо империи?

На меня уставились, открыв рты.

– Кто из вас министр тайной полиции, или как там называется это подразделение?

Мне указали на неприметного мужчину с острым взглядом. «Ну, просто серый кардинал», – усмехнулась я.

– Знаете ли вы кого-то менее неприметного, чем беспризорные дети? Да это самые лучшие в мире шпионы! Если их завербовать на службу, они будут доставлять неоценимые сведения. Поставьте их на довольствие, и воровство значительно снизится. – Я распалялась. – У вас есть сироты, а это самые лучшие и преданные империи люди, если их правильно воспитать. Создайте для них военные академии! Так вы им и цель в жизни дадите, и молодые кадры воспитаете, и преступность снизите.

На меня смотрели так, будто у меня вдруг вторая голова выросла. Драгон усмехнулся:

– Это самое дельное предложение за весь вечер! А вы говорите руки отрубать… – кинул он недовольный взгляд на советника, который постарался слиться с креслом.

Отпустив остальных, он оставил министра тайной полиции, министров обороны и образования. Мы приступили к обсуждению моих идей.

– Откуда это в тебе? – с удивлением и гордостью спросил меня Риан, когда мы вышли с заседания.

– Да это не я придумала, и идея не нова, в нашей истории чего только не было, – отмахнулась я, хотя его взгляд был мне приятен.

Если честно, я еще была в шоке от неожиданного предложения Драгона. Он заявил, что так как идея моя, то и курировать вопрос создания военных академий для сирот должна я.

Мне оставалось лишь поблагодарить за доверие и сказать, что я подумаю. С «серым кардиналом» я тоже поговорила и, вспомнив все фильмы про детей-шпионов, набросала ему идей. В этот момент я поняла, что уже строю планы в этом мире и даже замерла на мгновение.

Если бы я здесь осталась, то хотела бы создать социальную службу, которая следила бы за жестоким обращением с детьми, или построить такие дома, где принимали бы детей, подвергшихся жестокому обращению.

– О чем задумалась? – спросил Риан, слегка приобняв меня и чмокнув в макушку.

– О детях, – честно ответила я.

Увидев, как засверкали его глаза, до меня дошло, что это прозвучало двояко, и я поправилась:

– О сиротах.

Мы остановились. Оказывается, я не заметила, как мы дошли до моей комнаты. Пригласив Риана войти, я предложила ему присесть и выложила свои соображения.

Он внимательно слушал, не перебивая. И взгляд у него был сосредоточенный. Не усидев на месте, я встала и принялась расхаживать по комнате, говоря о том, что меня волнует.