– Гарри, отпусти его, – раздался голос Фуджа, и чьи-то пальцы попытались оторвать руку Гарри от безжизненного тела – но он не отпустил Седрика.
Тогда к нему приблизилось лицо Думбльдора, все еще размытое, как в тумане:
– Гарри, ты больше не можешь ему помочь. Все закончилось. Отпусти.
– Он просил принести его назад, – забормотал Гарри – казалось, очень важно это объяснить. – Он специально просил. Чтобы я отнес его к родителям…
– Понятно, Гарри… а сейчас отпусти, ну-ка…
Думбльдор нагнулся и, явив силу, удивительную для такого худого и пожилого человека, поднял Гарри с земли и поставил на ноги. Гарри покачнулся. В голове бил молот. Раненая нога отказывалась держать. Вокруг все толкались, стараясь подобраться ближе, надвигаясь темной массой:
– Что случилось?
– Что с ним такое?
–
– Его нужно в лазарет! – громко выкрикивал Фудж. – Ему плохо, он ранен – Думбльдор, здесь же родители Диггори, они на трибуне…
– Я возьму Гарри, Думбльдор, я его возьму…
– Нет, я бы предпочел…
– Думбльдор, сюда бежит Амос Диггори… вот он уже… вам не кажется, что его надо предупредить… до того, как он увидит?..
– Гарри, постой здесь…
Девочки визжали, истерически рыдали… Перед глазами у Гарри все мелькало…
– Все хорошо, сынок, я здесь… пойдем-ка… в лазарет…
– Думбльдор сказал постоять, – невнятно возразил Гарри. От пульсирующей боли в шраме все вокруг расплывалось; кажется, его сейчас вырвет.
– Тебе надо лечь… пошли, пошли…