– Прости меня, – искренне попросил Гарри. – Но, значит… ты считаешь, он в меня вселился?

– Ты помнишь все, что ты делал? – деловито спросила Джинни. – У тебя бывают провалы, когда ты не знаешь, чем занимался?

Гарри судорожно порылся в памяти.

– Нет, – ответил он наконец.

– Тогда никто в тебя не вселялся, – объявила Джинни. – Потому что у меня были провалы по несколько часов подряд. Я оказывалась где-нибудь, но не помнила, как туда попала.

Гарри едва осмеливался ей верить, однако ему против воли полегчало.

– Но мой сон про змею и вашего папу…

– Гарри, такие сны бывали у тебя и раньше, – вмешалась Гермиона. – В прошлом году ты тоже иногда видел, что делает Вольдеморт.

– Тогда было по-другому. – Гарри покачал головой. – Сейчас я находился внутри змеи. Я как будто был змеей… Что, если Вольдеморт как-то перенес меня в Лондон?..

– Когда-нибудь, – смертельно усталым голосом произнесла Гермиона, – ты прочтешь «Историю “Хогварца”» и, возможно, запомнишь, что на территории нашей школы нельзя аппарировать. Так что, Гарри, даже Вольдеморту не под силу заставить тебя перелететь из спальни в Лондон.

– Ты все время был в кровати, дружище, – сказал Рон. – Пока нам не удалось тебя разбудить, я не меньше минуты смотрел, как ты мечешься.

Гарри снова стал расхаживать по комнате и все думал, думал. Слова друзей не просто успокаивали, но и очень разумно все объясняли… Он машинально взял сэндвич с тарелки на кровати и жадно затолкал его в рот.

Значит, я все-таки не оружие, – подумал Гарри. Его сердце наполнилось ликованием, и в этот миг из-за двери донеслись рулады Сириуса, который поднимался к Конькуру, во всю глотку распевая «Возрадуйтесь, счастливы гиппогрифы». Гарри страшно захотелось запеть вместе с ним.

Как только ему могла прийти в голову мысль вернуться на Бирючинную улицу? Сириус очень заразительно радовался тому, что дом полон гостей и, главное, что Гарри снова с ним, – от мрачного мизантропа, каким крестный был летом, не осталось и следа. Напротив, он словно задался целью сделать Рождество в своем доме таким же веселым, как в «Хогварце», а то и лучше. Он трудился без устали, убирал, украшал, и к вечеру в сочельник дом стало просто не узнать: все канделябры начищены и увешаны уже не паутиной, а гирляндами остролиста, золотым и серебряным дождем; на вытертых ковриках искрится волшебный снег; огромная елка, добытая Мундугнусом и украшенная живыми феями, загораживает генеалогическое древо Блэков, а на торчащие из стены головы домовых эльфов надеты бороды и колпаки Санта-Клауса.