– Хорошо, – проговорила она испуганно, но решительно, – но я должна сказать одну вещь..
– Какую?
– Ты… я тебя не осуждаю, Гарри! Но у тебя ведь есть… что-то вроде… я хочу сказать… тебе не кажется, что у тебя…
Гарри гневно на нее уставился:
– И что это такое значит, «пунктик»?
– Ну… ты… – она смотрела на него с опаской. – Я имею в виду… вот в прошлом году, например… в озере… на Турнире… ты не должен был… в смысле тебе не надо было спасать младшую сестру Флёр… но ты… все равно… тебя занесло…
Гарри захлестнула волна горячего, колючего гнева. Зачем вспоминать об этом его проколе
– Конечно, это очень благородно и все такое, – поспешно добавила Гермиона, явно испугавшись того, что прочла в лице Гарри, – и все были в восторге…
– Странно, что ты так говоришь, – сквозь зубы процедил Гарри, – я отчетливо помню, что сказал Рон: нечего было тратить время и корчить из себя героя… Ты об этом? Я, по-твоему, опять корчу из себя героя?
– Нет, нет, нет! – в ужасе воскликнула Гермиона. – Я совсем о другом!
– Тогда говори быстрей, у нас нет времени!
– Я хочу сказать… Вольдеморт хорошо тебя знает, Гарри! В Тайную комнату он тебя заманил с помощью Джинни! Это в его стиле, он знает, что ты… такой человек, который непременно помчится спасать Сириуса! Что, если в департамент тайн он заманивает
– Гермиона, какая разница, заманивает или не заманивает? Макгонаголл в святом Лоскуте, в «Хогварце» не осталось никого из Ордена! Сказать некому, и если
– Но, Гарри… вдруг твой сон… это просто сон?
Гарри зарычал от бессильной ярости. Гермиона в испуге попятилась.
– Ты не понимаешь! – завопил Гарри. – Это не кошмары, не просто сны! Для чего, ты думаешь, я занимался окклуменцией? Почему Думбльдор хотел, чтобы видения прекратились? Потому что они РЕАЛЬНЫ, Гермиона, – Сириус в опасности, я это