Чудовища, Детёныш Кракена, 770 уровень. Рейд-босс.

Чудовища, Детёныш Кракена, 770 уровень. Рейд-босс.

Это чудо со стометровыми щупальцами потянулось к моему фонарику. Общая длина тела - метров двести. Видимо, яркий свет привлек его внимание,  и сейчас он решил опробовать его источник на вкус.

Мне казалось, что быстрее плыть я уже не могу, но сегодня я точно побил свой рекорд. Кальмар лишь потянулся щупальцем, а когда не смог дотянуться, оставил меня в покое и вернул щупальце на место. Вот интересно, если рейд-босс такого уровня всего лишь детеныш, то какой же уровень у самого Кракена? Получается далеко за полторы тысячи... и  вот такие чудеса обитают всего на километровой глубине. Весело. Как прокачаюсь, устрою подводную охоту. Проблема в том, что у меня нет ни одного заклинания пригодного для такого случая. Воды было еще по колено, когда выскочило сообщение.

Принудительное отключение.... Через 3..2...1

Принудительное отключение.... Через 3..2...1

Ваалси стоял перед капсулой,  и весь его вид выражал гнев и отвращение. Надменное лицо старика при его фигуре делало его похожим на огородное пугало.

- Анжи Ганет, тебя переводят в другой детдом. Бери свои личные вещи и следуй за мной.

Пришлось молча идти за ним, я и так знал, что будет дальше. Мы спустились к входу, где уже стоял аэрокар, а рядом -  Элиза, Гальбоа, Финкс. Я не растерялся, а скорее разозлился.

- Кажется, вы не поняли, мисс Донован,  - я говорил при Ваалси и Элизе, - я дал вам понять, что любая подобная попытка даст обратный эффект.

Гальбоа спокойно поднял обе руки, а мне было больно просто видеть его.  Мысли путались,  думать было тяжело, голова напряжена... но я никогда не поддамся на такие уловки.

- Анжи, мисс Донован сказала, что тебя переводят,  - Гальбоа был прямолинеен и мог без приветствий говорить все, что думает. Я любил в нем эту черту, - знаю, мы не виделись пару лет, не думаю, что мы еще увидимся,  вот и решил попрощаться.

- Ты...ты не понимаешь. Она манипулирует тобой и твоим внимание по отношению ко мне. Она считает, что я должен общаться со всеми людьми подряд и не ограничивать свое общение со сверстниками.

- Ты мне об этом никогда не говорил,  - Гальбоа хмурился, но не злился.

Отвращение, которое я все время сдерживал,  начало вырываться наружу.

- Мне физически больно и противно с ними общаться,  - слезы лились,   и стояла горечь во рту и комок в горле, - они глупцы, невежи, которые сами познали страдания и готовые мучить других. Мне приходилось напрягать все свои извилины, чтобы объяснять им простые значения или идеи. Знаешь, как больно находиться в этом гадюшнике, чувствовать свою слабость по отношению к толпе? И каждый из них был готов самоутвердиться, избивая меня. Я знаю, что я ребенок и насколько я умен, и от этого мне еще противнее. Они все злые и глупые, жестокие и слабые. В космопорте я был как дома. Именно это место я готов назвать домом, но не детдом. Я делал черную работу и был счастлив потому, что там были вы. Мой дом был там, где близкие мне люди.  Я понял это, как только осознал, как скучал по тебе и бригаде. И сейчас Элиза  это растоптала.