— Появись!

Это не было ни просьбой, ни пожеланием. Впервые в жизни Мать де Крисси приказывала без тени мысли о самой возможности ослушания, собрав в единый кулак всю свою волю и наследие древнего рода Призывателей. Она почувствовала, как рукоять раздвигает пальцы, и нож в ее руке вновь стал мечом. Он не веял жаром или холодом, не проедал ладонь кислотой, как гласили некоторые легенды — он просто был, и был он воплощением давящей мощи, громадной, как сама Чаша, чудовищной, нависающей — и покорной. Жозефина занесла руку, толкнувшись носком, довернула бедра и плечи — и черный клинок, разогнанный всем телом, прошел сквозь барьер, а потом врубился в линии полиграммы.

Волна высвобожденной Силы хлынула во все стороны, мгновенно растопив снег на пятьсот шагов вокруг и породив прозвучавший, казалось, на весь Север гром. Черный меч не пропал, как тогда, а спросил прозвучавшим в сознании своего носителя голосом, похожим на трубное, низкое пение храмового органа: «Я еще нужен?»

— Нет, — вслух ответила Жозефина, и только тогда в ее руке вновь оказалась мизерикордия. Девушка шагнула прочь из нарушенной, потерявшей Силу полиграммы, и самый воздух вне ее пределов показался ей совсем иным — наполненным жизнью, пьянящим, невероятным. Клинок бесшумно вошел в ножны, а на ладонь с громким, горделивым и радостным чириканьем упал пестрый птах.

— Госпожа!

— Жози! Все в порядке?

Рядом опустились отливающие серебром Звери, а за ними к ней бежали, взметывая снег в порошу, люди — все страшно встревоженные недавней вспышкой и ударом грома.

Ее люди.

Те, которые любили ее и готовы были пойти за ней хоть к Корням, хоть к Ветвям.

— Все хорошо, Каталин, дядя, не бойтесь. — Улыбаясь, она протянула вперед ладонь, в которой сидел, посверкивая черными глазами, совершенно живой и бодрый воробушек.

— Чирик!

— Ему наверняка есть о чем нам рассказать, — и она пальцем пощекотала ластящуюся к ней птаху. — Идемте, у нас скоро появится что обсудить.

Они двинулись обратно, и только тогда Жозефина поняла, что Небесные Звери наконец выросли — сказалась порожденная ударом Убийцы Богов волна Силы. Дыхание Корней — дыхание самой Тьмы — было воплощением того, чему предназначены были противостоять Звери, и этот поединок вручил им все предназначенные для них силы.

Уже привычно устроившись за столом в общем зале, северяне замерли, давая кто госпоже, а кто племяннице возможность поговорить с вернувшимся разведчиком. Чирик перепрыгнул на плечо, потянулся к уху, словно шепча что-то…

Жозефина увидела, как чьи-то руки отвязывают письмо от брюшка. Потом перед ней развернулся Кор Фъер с высоты птичьего полета, медленно провернулся, словно огромное блюдце; приблизился и пронесся мимо Маяк, и картинку затопила знакомая голубая вспышка. Бросившаяся в глаза мостовая застила все, ее сменила ткань и сразу появилось ощущение покачивания — Жозефину куда-то несли. То есть несли Чирика, но его хозяйка ощущала все так, словно это происходило с ней. Внизу проплыла улица, потом ступени вниз, коридоры, поворот, с нее снимают ткань и кладут куда-то. Она видит очень просторное помещение без окон, сложенное из камня, и лежащего грудью на земле громадного каменного альбатроса в узде и с седлом на спине. Момент темноты, и перед ней вновь оказывается зал поместья де Варден.