Улыбнувшись, она сказала:

– Мне любопытно, зачем вору вдруг понадобилось возвращать украденное? По-моему, такое не свойственно людям твоего ремесла.

– У меня были на то причины, – пробормотал Крокус, отвечая не столько ей, сколько себе.

Он шагнул вперед и тут же остановился, увидев, что дочь сановника боязливо отодвинулась подальше.

– Прости, я не собирался тебя пугать. Я только… хотел тебя получше разглядеть.

– А для чего?

Вопрос застал юного воришку врасплох. Не мог же он ей сказать, что влюбился в нее до безумия!

– Как тебя зовут? – наконец выпалил Крокус.

– Шалисса Дарле. А тебя?

Шалисса! У него округлились глаза.

– Конечно, тебя обязательно должны были назвать каким-нибудь красивым и звучным именем.

– Но ты так и не назвал мне свое имя.

– Мое? – переспросил он. – Это тебя не касается. Воры не представляются своим жертвам.

– Почему жертвам? – удивилась Шалисса. – Я больше не чувствую себя жертвой. Ты вернул мне все до последней мелочи, поэтому, – она лукаво улыбнулась, – ты просто обязан назвать мне свое имя. Должно быть, ты их тех, кто всерьез относится к своим обязательствам, какими бы странными они ни казались.

Крокус наморщил лоб. О чем это она? И что она знает о его отношении к обязательствам? Однако в словах Шалиссы он чувствовал странную правоту и потому сокрушенно ответил:

– Меня зовут Крокус-Шалунишка. Я знаю, у тебя нет отбоя от женихов. Многие мечтают, чтобы их представили тебе. Но в один прекрасный день, Шалисса, ты увидишь среди них и меня. Только ты будешь знать, где и когда видела меня прежде. Я явлюсь на официальный прием и принесу подарок, как того требует этикет.

Напуганный собственными словами, Крокус ошалело уставился на девушку. Глаза Шалиссы засияли (увы, ему было не угадать, какое чувство пробудило их блеск), а потом она… покатилась со смеху. Шалисса зажала рот рукой. Ее плечи тряслись от хохота.

– Уходи-ка ты поскорей, Крокус, а то вдруг нас услышат. И не зацепись за «ловчую проволоку».

Его ноги вдруг стали деревянными. Крокус едва дошел до балконной двери. Смех Шалиссы был последним ударом, окончательно разбившим его мечты. Внутри все умерло, осталась лишь циничная усмешка. Он вспомнил ее взгляд.

Одеяло сползло вниз, и Шалисса вновь предстала перед ним обнаженной. Странно, она даже не обратила на это внимания. Или знать проще смотрит на подобные вещи?