Как давно произошла эта драма? Невозможно было угадать. Грязь равно отвердела и на ранагах, и на ай, создав им глиняные панцири, уже покрывшиеся сетью трещин. Зеленые пятна показывали, где проросли принесенные ветром семена, и Гадающему припомнились видения, получаемые в духовном странствии — скопище земных мелочей, спутавшихся во что-то ирреальное. Для зверей битва стала вечной, охотники и жертвы навсегда сплелись воедино.

Кто-то прикоснулся к его плечу, усаживаясь рядом.

Темно-желтые глаза Прана Чоля не отрывались от замерзшей картины былого. Ритм шагов подсказал Гадающему личность пришельца, потом пришли теплые запахи, столь же четко свидетельствующие о человеке, как глаза на его лице.

Канниг Тол заговорил: — Что скрыто под глиной, Гадающий?

— Только лишь сотворенное из глины, Вождь клана.

— Ты не видишь знамения в этих тварях?

Пран Чоль засмеялся: — А ты?

Канниг Тол немного подумал и ответил: — Ранаги ушли из этих краев. То же сделали и ай. Мы видим картину древней битвы. Свидетельства столь явны, что тревожат душу.

— И мою тоже, — признал Гадающий.

— Мы охотились на ранагов, пока они не исчезли, вызвав голод среди ай; мы охотились на тенагов, пока не исчезли и они. Бродящие за бхедринами агкоры не хотят делиться с ай, и ныне тундра пуста. Потому я думаю, что мы были расточительны и беспечны в охотах.

— И все же нужна была пища для наших детей…

— Тем больше, чем больше их взрослело.

— Ничего не изменилось и сейчас, Вождь.

Канниг Тол буркнул: — Джагуты были сильны в этих краях, Гадающий. Они не отступали — поначалу. Ты знаешь цену победы в крови Имассов.

— И земля выдала свои богатства, чтобы оправдать цену.

— Чтобы служить нашей войне.

— Так что, глубины потревожены.

Вождь клана кивнул и замолчал.

Пран Чоль выжидал. Этот обмен словами прошелся лишь по коже событий. Время открыть плоть и кости еще не пришло. Но Канниг Тол был не глуп, и ожидание не затянулось.

— Мы подобны этим тварям.