Мой голос начал дрожать после этого вопроса. Он не был неожиданным, но все же задевал. Я решила прочистить горло, чтобы выиграть немного времени и успокоиться. Как назло волнение заметно отображало вибрацию рук. Я сжала кулаки.

— По-прежнему. — Это был короткий и правдивый ответ. Ее это тоже устроило, она ответила одобрительным кивком.

— Как дела с тем мальчиком?

Я вспыхнула: — И-Ильей? Н-ну, я… я не знаю… он… кхм, он то появится, то исчезает. Я… я не знаю, как и за что ухватиться.

— А приходит он когда?

«Когда ему от меня что-то нужно» — подумала я, но решила так не отвечать. И без того слишком жалко я выгляжу.

— Ну, периодически. Что-то обсуждает со мной. Фильмы, например. Он говорит-говорит, но я слабо его понимаю. Для него эта тема важна, а я не могу его поддержать.

— Что ты чувствуешь?

Я сделала ряд тяжелых вдохов и выдохов. Ладони начинали чесаться, но я сдержалась.

— Мне стыдно.

Татьяна Викторовна протянула мне чашку: — Вот, может, тебе станет легче.

Я заставила себя улыбнуться и кивнуть. Чай был крепким, наваристым, но я не жаловалась. Она с интересом на это смотрела.

В последнее время меня не покидала паранойя. Все чаще я стала замечать странные взгляды, направленные в мой адрес. Особое неудобство создавала «серая девушка», чью фигуру я подмечала в окнах школы после занятий. Не хочу строить иллюзий насчет своей личности, но… я верю в то, что она смотрит на меня.

— Ты всегда довольствуешься тем, что имеешь? — Вдруг спросила Татьяна Викторовна.

Я даже не сразу пришла в себя: — То есть?

— Он не разбавленный. Чистая заварка.

Я поджала губы: — Значит, мне не показалось.

— Ты должна научиться говорить о своем дискомфорте, прямо и открыто. Инициатива — это хорошо. За инициативу не наказывают, а хвалят! Ты же понимаешь, что никто и никогда не прочтет твои мысли, Дарья?

— Я понимаю.

— Если тебе что-то не нравится, ты не должна молчать. А это дай сюда. Я солью половину и разбавлю водой. Такую ересь даже сумасшедшие не пьют, а алхимики в аптеках не продают. Оставь это.