Шаэ и Вун молча ждали, когда он вломился в дверь, трудно было не Почуять его приближение. Хило провел рукой по столу, сметая бумаги, разлетевшиеся повсюду, и невольно Отразил пустое кресло Лана к стене, так что с полок посыпались книги. Хило положил обе руки на стол и склонился к Шелесту.

– Дору сбежал, – сказал он.

Шаэ побледнела, тут же поняв масштаб катастрофы. Предатель сразу же побежит к Горным, унеся с собой все секреты о бизнесе Равнинных, не говоря уже о знаниях поместья Коулов и его обороны.

– Ты заставила меня сохранить ему жизнь, убедила, что он не опасен. Мне не стоило тебя слушать. Нужно было убить эту змею!

Лицо Хило полыхало, глаза горели. Кулаки сжимались и разжимались, как будто отчаянно хотели сомкнуться на глотке Дору.

Вун нервно отодвинул свое кресло от Колосса, но Шаэ просто ошеломленно смотрела на беснующегося брата.

– Как ему удалось? – спросила она.

– Ом лежит со сломанной челюстью, а Ньюн мертв, старая гнида сломала ему шею. Эти Пальцы были просто детьми! Только что надели нефрит и могли с легкостью его снять. Как эта сморщенная ворона Дору сумел… – и тут на лице Хило отразилось внезапная догадка. Его щека дернулась. – Дедушка. – Он развернулся и зашагал прочь из кабинета, вне себя от ярости. – Дедушка!

Шаэ метнулась вслед. Не обращая на нее внимания, Хило взлетел по лестнице и распахнул дверь комнаты деда. С написанной на лице самодовольной мстительностью Коул Сен ухмыльнулся ему из кресла у окна. Его глаза, в последнее время часто пустые и усталые, наполнились жизнью и жестокостью.

– Стучать разучился, мальчишка? – хрипло рявкнул он.

– Ты. – Хило потрясенно смотрела на старика. – Ты дал Дору нефрит. Дал ему свой нефрит.

– А почему бы и нет? – гаркнул Коул Сен. – Ты все равно у меня его отбираешь, наглый щенок! Думаешь, я не замечаю? Это все, что у меня осталось.

Патриарх скинул одеяло на пол и распахнул халат, обнажив обвислую бледную кожу груди над поясом, на котором теперь почти не осталось нефрита. Истертый и пустой пояс выглядел как антикварный предмет из лавки старьевщика.

– Это мой нефрит. Я могу отдать его, если захочу и кому захочу!

Хило не мог найти слов. Он позаботился, чтобы в доме Дору не осталось нефрита и он не мог украсть нефрит у своих охранников. Бывший Шелест мог предать младших Коулов, но не стал бы отбирать нефрит у Факела, это так же немыслимо, как если он перерезал бы ему горло. Мысль о том, что Коул Сен может сам отдать нефрит, не приходила Хило в голову.

– Ты выжил из ума, – сказал он. – Ты даже понятия не имеешь, что ты натворил.