Мастер тут же потянулся пальцами к этим знакам, но, прежде чем успел их коснуться и прежде чем Митя сообразил предупредить его, его руку перехватили. Мастер удивленно поднял голову и уставился на Севу, нависшего сверху.

– Фу-у-уф, – с облегчением выдохнул Воздушный маг. – Так, Мастер, опусти-ка это на землю.

– Что? Почему? – возмутился тот, но послушно кинул серп себе под ноги.

– Там очень сильное колдовство. И очень старое. Неизвестно, что может случиться…

– Если бы там было мощное колдовство, такая простая обмотка не смогла бы скрыть его. – Мастер снова схватился за рукоятку ножа, но в этот раз сделал это с заметной осторожностью.

– Вот и я думаю, что обмотка не самая простая. Не удивлюсь, если это кожа черного дракона. Или какого-нибудь карельского.

– Ты серьезно? – фыркнул колдун.

– Слушай, ты можешь просто получше замотать… ну… ручку? – почесал голову Сева и переглянулся с Муромцем. Тот не сводил с него изумленного взгляда, тоже догадавшись, что именно попало в руки незадачливого Мастера.

– Могу, конечно…

– Скажи, а чей это серп? – как бы между делом спросил Митя, приходя в себя и борясь с желанием выхватить оружие из рук парня.

– Чей? Да… да вон. Ее, – он кивнул в сторону костра, куда Митя старался больше поворачиваться.

На этот раз Василиса танцевала в обнимку с Маргаритой, и обе умирали со смеху.

– Василисин? – прошептал Митя, не веря своим ушам. – Он принадлежит Василисе Умновой?

– Эта которая? Рыжая? Да не-е-ет. Вон та, вторая. Огненная. Это она дала мне эту рухлядь. Не знаю, поможет ли заточка такому старью!

– Маргарита… – произнес Сева почти беззвучно и вновь уставился на Муромца. В его голове по кусочкам начала собираться большая картинка.

* * *

Маргарита падала с ног, но продолжала кружиться вокруг костра, боясь остановиться и действительно рухнуть на землю. Не хотелось прекращать веселье – ей давно не было так хорошо. Высоко в небесах сияли звезды, ночь стояла теплая, звучала волшебная музыка, расстраивало лишь то, что она не знала слов ни одной из песен и не могла подпевать. Нежно-розовое платье, которое ей сшила Параскева и за которое пришлось отдать треть своих скудных сбережений, сейчас казалось прекрасным произведением искусства. Она сама сделала на поясе и на подоле вышивку в виде маленьких цветочков и была очень довольна своим нарядом.

Из-за ветвей бузины за ней уже добрых полчаса наблюдал какой-то парень. Она не могла понять, знакома ли с ним. Ей почему-то казалось, что они вообще никогда не виделись, но это было маловероятно – так или иначе в Заречье она пересекалась со всеми воспитанниками. Не прекращая танца, Маргарита украдкой пыталась его рассмотреть, сраженная его заинтересованным и при этом чистым взглядом. Но тонкие ветви бузины превращали его лицо в мозаику, и все, что ей удалось выхватить и запомнить, были длинные темные волосы да прямой нос.