Муромец написал ему уже три письма – яростных, решительных письма, полных идей, смелых предложений и заверений. Муромец продолжал оставаться на его стороне, хоть и не упускал случая обронить как бы невзначай, что многие колдуны недовольны главой Светлого сообщества. Что ж, Ирвинг был спокоен по этому поводу. Когда случается что-то непредвиденное, люди склонны искать виноватого и зачастую их обвинения падают вовсе не на тех… Муромец же до последнего будет поддерживать его, потому что не хочет перемен. Сам он никогда не попытается стать предводителем Светлого сообщества. При всем своем стремлении к власти, он знает свое предназначение, ценит то место, что отвела ему жизнь, и не берет большего. Он похож на этого каменного великана, мирно устроившегося посреди моря. Его не сдвинуть. Но и он сам не собирается никого сдвигать.

Другое дело Яромир Рублев. Ярый противник Анатолия Звездинки: оба грезят управлять Тридевятым государством. Правда, в отличие от Муромца, Рублев никогда не выступает против Звездинок в открытую. Зато его письма наполнены обвинениями и доказательствами, которые он полагает достаточными.

Борется ли этот человек с врагом или же сражается со своими внутренними страхами? Попал ли в капкан приземленных страстей? Или действует из убеждений настоящего мага, заботящегося о сородичах? Какое зло он жаждет истребить и что имеет в виду под добром?

И кто вправе судить его, Звездинку, Берендея, в конце концов?

«Не я, – подумал Ирвинг. – Точно не я».

Тогда кто?

Может быть, Велес?

Но Велес молчит. Всего пару часов назад она была здесь и пила чай в абсолютной тишине, не воспользовавшись правом судьи. Она не сказала ничего ни про своего внука, ни про то, что по настоянию Ирвинга Александр Македонов был вынужден отправиться в лагерь Темных. Осталась безмолвна и после того, как узнала, кого подозревает юная девица Муромец, совершенно не удивившись, что кто-то из непосвященных подобрался так близко к тайнам Тридевятого государства. Что это? Побег от ответственности или высшее знание и великая мудрость? Равнодушие или божественная, все принимающая любовь?

* * *

Избушка под номером девятнадцать вытянулась на курьих ногах и стояла смирно, не собираясь ни петь, ни пускаться в пляс. Сейчас она вовсе не походила на живую. Да и вся улица Гроз, начинавшаяся тут же, была тихой, пустынной, казалась вымершей. Пушистые островки зелени и кудрявые ветви берез укрывали крыши домов, ветер не шелестел листьями, на небе не летали птицы. Мир словно застыл.

Василиса отвернулась от окошка и взглянула на подруг. Полина отрешенно уставилась прямо перед собой, Анисья потирала пальцем висок и, наоборот, казалась сосредоточенной, будто в ее голове уже выстраивался, раскручивал свои дороги и повороты какой-то план. Маргарита только что закусила губу и на секунду прикрыла заплаканные глаза, но уже через мгновение она решительно встала и подошла к столу.