— Ну что — идём?

— Пошли.

Следующим утром я постучался в дверь номера напротив и отправился в комиссариат на пару с Василем. Точнее, для начала мы заглянули в кафе у Фонарного моста, а уже после этого мой товарищ пошёл ловить жуликов, а я занялся оттачиванием техники двойного вдоха, затем помедитировал и вошёл в резонанс. Работал основательно и без всякой спешки: и самому было интересно упражняться, и в гостиницу возвращаться нисколько не хотелось — очень уж атмосфера в номере сложилась нездоровая.

Лихорадило и всю столицу. Полицейскими патрулями в центре города дело не ограничилось, на мостах и перекрёстках стояли пикеты вохровцев. И пусть тотальные проверки документов и облавы уже не проводились, вид вооружённых до зубов людей в военной форме спокойствия горожанам отнюдь не прибавлял. А газеты так и вовсе соревновались друг с другом в абсурдности заголовков, всё сильнее и сильнее раскручивая маховик истерики. Консервативная пресса обвиняла во всех смертных грехах правительство и парламентское большинство, прогрессивные издания писали о некоем зарубежном следе, близкие к церкви общественные деятели требовали немедленно запретить использование сатанинской сверхсилы, левые радикалы призывали не останавливаться и очистить страну от всех реваншистов разом, радикалы правые вторили им, только говорили о необходимости выжечь социалистическую заразу.

Впрочем, любые шествия и митинги разгонялись полицией с одинаковым усердием, в этом отношении ни одной из политических сил преференций не предоставлялось, а многих пролетарских активистов так и вовсе упрятали за решётку исключительно в превентивных целях. По великому князю объявили трёхдневный траур, заодно запретив все массовые мероприятия. Это позволило избежать уличных беспорядков, а вот работы околоточным заметно прибавилось, ибо потасовки в ходе дискуссий на политические темы стали обычным делом. А судили и рядили о политике решительно все.

Альберт Павлович и Филипп Гаврилович и те периодически забывали о том, что не разговаривают друг с другом, и брались обсуждать последние события. Впрочем, всё неизменно заканчивалось взаимными упрёками и обвинениями, а уж когда на огонёк заглядывал Иван Богомол, разве что до мордобоя не доходило. Поначалу я ещё придумывал предлоги покинуть номер, потом стал просто молча вставать и уходить. Бродил по гостинице, сидел в буфете, вечерами составлял компанию Василю и его сослуживцам — шофёру Степану и оперативнику Дмитрию; расписал с ними не одну пульку в преферанс.

Но это так — лишь бы только отвлечься и разгрузить голову. В целом и общем настроение было ни к чёрту, на душе так и скребли кошки. Мы же в столицу Леопольда искать прилетели! У нас дело государственной важности! А что в итоге? В гостинице штаны просиживаем и впустую время тратим!